засмеялась, кто-то загудел в медные трубы, кто-то бросил камень, потом ещё один, ещё и ещё. Сбили ежа. Заяц к нему:
Заяц: Вставай, поддержу! Ты можешь встать?
Ёж: Встать-то могу! Стрелять не могу! Рычаг в труху! Орех в тетеву!
Заяц: У тебя… арбалет сломанный?
Ёж: Сломался, да! Встряли болта! Пуста и больна! Нога и рука!
Заяц: Вижу, вижу! Ладно, вставай! Не долго осталось!
Ёж: Ты меня не бросай! Пришёл – выручай! Волк не бабай! Это наш родной край.
Заяц: Не брошу – постоим. Постоим! У меня одна стрела у самого.
Ёж: Одна стрела? Плохи дела! Надежда хила. Заволокла, заволокла… Волк на, заволокла!
Заяц помог ежу подняться. Встал рядом, чтобы ёж мог опереться на его плечо. В разноцветных глазах революционеров смотрелись они комично. Опять засмеялись, опять загудели трубы, полетели нескончаемые камни и палки. Волков поднял руку, Волченко хлопнул в ладоши – всё успокоилось. Волков собирался что-то сказать – по-видимому что-то окончательное, решительное вольчье «да» или «нет». Заяц опередил его. Другого шанса сказать своё слово у него уже не будет. Вот только сейчас можно втиснуться, одна секунда на 2-3 самых важных слова.
Заяц: Я не отдам тебе страну!
Секунда тишины и взрывы смеха один за другим. Они напрягались, они рвали уставшие глотки, чтобы показать ему и друг другу, как неизмеримо мелок он в их глазах и как смешны его слова, ещё меньшие, чем он сам. Хотели показать ему и друг другу, что смеялись они над ним всю свою сознательную жизнь. Всё они знали, умники и провидцы, а он не знал ничего. Потому что дурак. Просто дурак.
Заяц: Я НЕ ОТДАМ ТЕБЕ ЛЕС! Я НЕ ОТДАМ ТЕБЕ СТРАНУ!
Это было слышно отчётливо. Кажется теперь все подавились своим смехом. Порвались глотки от натуга. Замолкли, ждали ответа волков.
Волков сделал шаг назад и опять залез на пенёк – видимо отсюда он читал свои речи до прихода зайца. Все уставились на него. «Из этого рта сейчас вылетит истина!», тихо сказал ежу заяц. «Истина. Софистика. Казуистика. Максималистика», ответил ему ёж. Они посмеялись (не менее натужно, чем их оппоненты), а волк начал.
Волк: Стррана! Твоя стрррана?! А где ты её видишь, заяц? Твоей стррраны нет. Её давно нет. Вы потерряли её, доррогие. По чуть-чуть, по кусочкам. «Медленно, но верррно», как писали в старых книжках. Вы потерряли свою культурру и свои таланты, вы потерряли своё обрразование и свою молодёжь, вы потерряли свою науку и свои умы. Так, шаг за шагом вы сдавали стррану на прротяжении всей моей жизни. Вогнали наррод лесной в деппррресию, существование лишённое всякого смысла. Жизнь в длинной-прредлинной тени нашего же прошлого. Тень всё длиннее, а жизнь в ней… и без того мрачная, только мрачней. И что сделал он – вот он! (Волк указал на медведя, всё так же бессмысленно созерцавшего свою унылую реальность; сейчас со рта у него свисала длинная кровавая слюна, а где-то у земли на ней болтался выбитый зуб мудрости.) Вот он. Что он сделал? Что он сделал? (обратился волк к толпе)
Толпа: НИ-ЧЕ-ГО! НИ-ЧЕ-ГО! (хорошо слаженным хором ответила