назад.
Изо рта Бельмастого вырывается черная струйка крови, заливает подбородок.
Бельмастый делает шаг ко мне. Падает на колени. Свет в его глазах медленно, мучительно гаснет.
– Львы – говорит он вдруг. Жутким, потусторонним голосом. Я вздрагиваю.
– Смерть, смерть, – бормочет бельмастый. – Никого не останется…
Кровь заливает мостовую, вокруг его ног расплывается пятно. В черной лужице отражается полоска неба над нашими головами.
– Слышите, римляне! Львы пожирают… львов… Львы! Львы!
Он падает, дергается – и затихает. Кончено.
Я слышу шаги, оборачиваюсь, вскидывая меч… Это вернулся Виктор.
Легионер выглядит не на шутку обеспокоенным.
– Легат, я… Это же предсмертное предсказание! И он говорил… Он говорил… что львы… Я же слышал!
Я наклоняюсь, тщательно вытираю гладий о тунику мертвеца. Виктор замолкает. Я выпрямляюсь и вкладываю меч в ножны.
– Пошли, солдат, – говорю я. – Это всего лишь еще один мертвый варвар.
– Здесь, легат, – говорит Секст по прозвищу Виктор.
В сумерках дом кажется огромной каменной горой. Зловещей и темной, нависающей над улицей. А мы с Виктором идем в пещеру одноглазого великана Циклопа, пожирателя людей и хозяина овец…
Мда. Сомнительная метафора. Я оглядываюсь. Улица пуста.
…Потому что Одиссея тогда чуть не съели.
– Легат?
Я киваю Виктору. Мы поднимаемся по узкой лестнице, держа оружие наготове. Какой-то пьяный гем, сидя на ступеньках, провожает нас мутным, равнодушным взглядом.
Третий этаж. Пришли.
– Останься здесь, – говорю я Виктору. Голос внезапно сел. Я стою на пороге тайны – которая, возможно, изменит все, что я знаю о своем брате.
– Легат, – Виктор кивает. Встает у стены в задумчивой независимой позе. Ладонь на рукояти гладия.
Молодец, солдат.
– Что за шум был сегодня? – спрашивает однорукий.
Мирца, рабыня из «Счастливой рыбы», закручивает волосы в узел на затылке, поднимает вверх. Такую прическу делают знатные римлянки. Но Мирце она тоже идет. С ее темными вьющимися волосами, оливковой кожей и тонкой сильной шеей – и кошачьим изгибом спины! – Мирца знает, что хорошо выглядит.
Даже со своими синяками.
«Я красивая». Мирца это знает. Как сегодня тот дезертир на нее смотрел… хотя он не дезертир, конечно… Но смотрел хорошо.
– Дезертир не поделил что-то с Рыжим и Людоедом, – говорит она медленно.
– Правда? – спрашивает однорукий. – И кто выиграл?
– Дезертир заколол Людоеда до смерти, а Рыжего порезал.
– Крутой парень, – говорит Тиуториг равнодушно. – Как же они так сплоховали? Вроде ребята крепкие.
На самом деле ему наплевать на всех Рыжих и Людоедов вместе взятых. Они этому голубоглазому на один щелчок, не противники.
Голубые глаза, не мигая, смотрят, как она раздевается. Это почему-то приятно, хотя и страшновато.
– Ему