схватила другую за руку и, сделав над собой усилие, проговорила:
– Друг мой, я понимаю, что как хороший солдат вы должны выполнять приказ, и не собираюсь заставлять вас его нарушить. Я лишь прошу вас оказать мне услугу и позвать Лорана, который должен быть где-нибудь поблизости.
– Я не могу покинуть пост.
– Так пошлите кого-нибудь.
– Тут никого нет.
– Ну, прошу вас!
– Черт побери, сударыня, переночуйте в городе. Хорошенькое дельце! Да ежели б у меня перед носом закрыли дверь в казарму, я уж нашел бы, где переночевать. Ступайте!
– Послушайте, гренадер, – решительно сказала старшая из дам, – двадцать луидоров, если отопрете.
– И десять лет тюрьмы. Нет уж, благодарю. Сорок восемь ливров за год тюрьмы – это маловато.
– Я сделаю так, что вас произведут в сержанты.
– Вот-вот, а тот, кто отдал мне приказ, велит меня расстрелять. Премного благодарен!
– Кто же отдал вам приказ?
– Король.
– Король? – с ужасом переспросили женщины. – Ах, мы пропали.
Младшая, казалось, уже не помнила себя от страха.
– Ну что ж, – решила старшая, – попробуем другие двери.
– Ах, сударыня, если уж заперты эти, то и другие тоже.
– Как вы думаете, если Лорана здесь нет, хотя это и его место, то где он может быть?
– Нигде, это все сделано умышленно.
– Да, наверное, ты права, Андреа, это явно дурацкие фортели короля. О Боже!
Последние слова дама произнесла с презрением и угрозой.
Ведущая к бассейнам дверь была проделана в стене столь толстой, что перед нею получилось нечто вроде прихожей.
По обеим сторонам этой прихожей стояли каменные скамьи.
Охваченные волнением, доведенные до отчаяния женщины упали на них.
Через щель под дверью пробивался свет, слышались шаги швейцарца, который то брал, то ставил к стене свое ружье.
За тонкой дубовой преградой – спасение, а здесь – позор, скандал, чуть ли не гибель!
– Ох, что же будет завтра, когда узнают? – прошептала старшая из дам.
– Вы просто скажете правду.
– Но поверят ли в нее?
– У вас есть доказательства. Сударыня, солдат не будет стоять здесь на часах всю ночь, – сказала младшая из дам, которая набиралась смелости по мере того, как старшая ее лишалась. – В час ночи его сменят, а другой может оказаться сговорчивее. Подождем.
– Да, но когда пробьет полночь, пройдет дозор и увидит, что я сижу здесь под дверью, чего-то жду, прячусь. Какое бесчестье! О Боже, Андреа, кровь бросилась мне в голову, я задыхаюсь.
– Держитесь, сударыня. Вы ведь обычно так сильны, а я, которая только что проявила слабость, еще вас поддерживаю!
– Это заговор, Андреа, и мы стали его жертвами. Такого еще никогда не бывало, эту дверь никогда не запирали! Ах, Андреа, я этого не вынесу, я умираю!
И дама откинулась назад, словно и в самом деле задыхалась.
В этот миг по сухой и светлой версальской мостовой, где ступает сейчас так немного ног, зазвучали шаги.
В туже секунду послышался чей-то голос: какой-то молодой человек непринужденно