вины.
Георгий Жорыч не держал на него зла, премного довольный Кошкиным.
– Генрих Исхакович, – сказал он приветливо. – На ваши плечи ложится музыкальное сопровождение. – Он пощелкал пальцами. – Что-нибудь такое… чтобы впечатлить, но не эпатировать.
– Это легко, – оживился Фельдман. – «We are the champions», конечно.
– По-русски можно? – поморщился Чебуров.
– «Мы – чемпионы». Эту штуку везде поют, она годится для любого мероприятия.
– Ее гомосек поет, – вмешался Гуссейнов. – От СПИДа помер.
– Исключено, – немедленно отреагировал главврач.
– Почему? – искренне удивился Фельдман. – Ведь Губернатор…
– Губернатор здоров. Зачем дразнить?
– Ну, тогда я поищу что-нибудь шотландское, – согласился зам. – Если керлинг пришел из Шотландии, то вполне оправдано…
Георгий Жорыч вновь воспротивился:
– Не надо нам ихних волынок! Неужели нет ничего отечественного?
– Разве что гимн…
– Под гимн мы наградим Кошкина кубком… Кстати, на ваши плечи ложится и кубок. Сходите и купите что-нибудь. Какую-нибудь вазу.
– Под товарный чек, – предупредил Фельдман. – А музыка… давайте тогда эту, футбольную. Ее всегда перед матчами исполняют.
– Оле-оле, что ли?
– Да нет же. «Оле» будут кричать наши фанаты. «Россия, вперед».
– Лучше – «больница, вперед», – вдруг проскрипел Кошкин.
Чебуров удивленно вскинул брови:
– Константин Батькович! У вас, ей-богу, наблюдается вторая молодость. Второе дыхание, бабье лето.
Ежов запел футбольную музыку, и Чебуров узнал.
– А, это… ну, пожалуй. Вы поняли, Генрих Исхакович? Обеспечьте.
Фельдман состроил скорбную мину:
– Где же я ее возьму, Георгий Жорыч? Я таких записей не держу.
– Чего же тогда предлагаете, с советами лезете?
Главврач выругался и взялся за телефон. Он набрал номер старинного знакомого из пациентов, председателя местного футбольного клуба.
– Алло, Капитоныч? У меня к тебе просьба, с меня литр спирта…
14
Снизу казалось, что крыша парит себе в ясном небе. Роскошная, великолепная, многолюдная, она виделась независимой от убогого типового здания, на котором держалась.
Пожарная команда оцепила больницу. Пожарные скучали и завидовали зрителям; они тоже хотели посмотреть матч. Но вместо этого им приходилось стоять смирно и удерживать в натянутом состоянии брезенты, предмет вожделения Георгия Жорыча.
Высоко над крышей стрекотал вертолет.
Оператор – старинный знакомый Георгия Жорыча из числа пациентов – сидел в проеме наподобие американского ястреба, собравшегося клевать Вьетнам, и целился в крышу видеокамерой.
Георгий Жорыч, спортивный до глубины души, переминался в центре круга. Рогатые трибуны гудели. Глумливый физкультурник возвышался над Кошкиным, готовый по сигналу придать ему ускорение. Размах происходящего произвел