Прямо сюда вываливайте. А мы поглядим, что вы выносите.
– Это он тут все запакостил? – грозно осведомился папа и смерил Цезаря недобрым взглядом.
– Нет, не он, – отозвался мужчина. – Тут дело в сопоставлении пропорций. Сравнение процентных соотношений. Мы берем отдельный микрорайон и проецируем на городскую свалку…
Мамы сгрудились в стайку и внимательно следили за ходом работ. Подтянулись и дети; они окружили мам и стали показывать на Цезаря лопатами и варежками.
Цезарь присел на корточки, осторожно взял мешок за уголки. Он начал трясти. Каркнула ворона, подскочил воробей.
Две или три мамы, не сдержав любопытства, шагнули вперед, приблизились. Цезарь покраснел и отступил от мусорной кучи. Ему вдруг стало жаль свои отбросы. Они лежали беззащитные и трогательные, родные.
Мужчина с повязкой вооружился длинной палкой с гвоздем и ковырнул кучу.
Мама постарше надела очки.
– Ну, и что там? – мрачно спросил папа, перетаптываясь с ноги на ногу.
– Чайный пакетик, – мужчина поддел гвоздем нитку и поднял отброс. – Чай «Липтон». Вы пьете этот чай? – обратился он к Цезарю.
Цезарь нехотя кивнул.
– Это очень интересно! – мужчина втянул ноздрями воздух. – Вы не представляете, до чего приятно порыться. Еще пакетик. Два даже. Смотрите, переплелись… Вы пьете много чаю!
Мамы засмеялись. Цезарь засунул руки в карманы и поежился, жалея, что плохо оделся.
– Какая-то тряпка… – пробормотал мужчина с повязкой. – Вся в крошках, что-то прилипло, мокрая… наверное, кухонная, судя по размеру. Вы не разбрасывайтесь тряпками-то. Широко живете… Сигаретная пачка «Мужик». Сигаретные окурки. Гражданин, оказывается, курит сигареты, и скуривает не до конца. Вот посмотрите, какие жирные бычки оставляет, а?
– Лютует, – согласился папа, уминая снег.
– Целлофановые пакеты. Батюшки! Один, два, три… пять… семь! Семь пакетов. Тут этикетки, граждане. Пельмени… российские. Полкило было. Еще пельмени! Труха даже осталась. Да-а…
Цезарь пригладил скудные волосы:
– Я не понимаю, что вы там ищете…
– Вчерашний день, – иронически откликнулся мужчина. – Упаковка от импортных сосисок. Подходите поближе, не бойтесь, вы мне не помешаете. Только не наступите. В эти сосиски, между прочим, добавляется курятина. Улавливаете, какие вырисовываются вкусы?
– Ясное дело, коню понятно, – папа всмотрелся, заклокотал носоглоткой и харкнул.
Мужчина с повязкой внимательно на него посмотрел, тоже высморкался, но уже снегом, и вернулся к своему занятию.
– Бесплатная газета, вся измятая, промокшая… А наши-то носят все, носят… Не впрок, знамо дело… тапочек! Сношенный, в клеточку, подошва прорезиненная. Смотрите, очистки. Картофельные, морковные… ба, огуречные! Декабрь-месяц! Кучеряво!…
Мамы осуждающе зашептались, маленький мальчик громко захохотал и бросил в кучу снежок. Цезарь напрягся:
– Я