За нами пустишься… потом, когда дозреешь…
Ограждаясь от подступавших хирургов, я развернул карточный веер. Четыре тузовые молнии – две красные и две черные – скрестились в единой точке. Над разоренным столом повисла маленькая шаровая молния и стала примериваться, в кого бы ударить первым. Главный трансплантатор вышел, пятясь, из халата и уже крался обратно в кабинет.
Молния ударила в круглую лампу, зависшую над операционным столом. Та рухнула; в наступившей темноте я безошибочно выстроил светящийся карточный мост между собой и Тем Пачино, притаившемся в металлическом биксе для стерильных перевязочных материалов.
– Мы уходим из этого слоя, Спутник, – молвил я торжественно и надменно.
– Да, господин, – ответствовал Тем Пачино. – Эти существа собирались пересадить нас той страшной образине, которой нас не хватало. Она не могла без нас жить. И не сможет.
Я мельком взглянул на соседний стол, где траурная гармонь играла себе, накачивая эфир в безжизненное тело.
Мы пошли по карточному мосту и встретились в самом центре. Взявшись за руки, мы прощально помахали распоясавшемуся хаосу. Мост свернулся под нами в огненное кольцо и так же стремительно развернулся, уже заключив нас внутрь.
Исчезая, я проявил милосердие, простер руку и выдернул из сети вилку ненужного аппарата искусственного дыхания.
7
Перед нами стоял дядя Женя.
Обманчиво тщедушный титан, среднего роста сутулый дядечка в темных очках и кепочке: наш дядя Женя, в лакированных черных ботинках, наш боевой наставник и наш товарищ по играм.
Пиковый король в колоде, которую он и держал в своих лапах, покрытых темными трещинами и поросших цыпками. Из кармана некогда клетчатого пиджака дяди Жени торчала древняя карта с указанием маршрутов и троп: лабиринт, который вел, а может быть, и не вел к Истинному Ларьку с подачей Истинного Камамбера. Истинным Камамбером пахло от самого дяди Жени.
Он добро щурился; к редким его зубам прилипли рыбьи чешуйки.
Вокруг лениво буянило лето: цвели приятные желтые цветы на длинных стеблях, называвшиеся одуванчиками. Вблизи от дяди Жени растянулась долгая очередь, состоявшая из знакомых дяди Жени; голова очереди скрывалась в темном дверном проеме, откуда несло затхлой бочкой.
– Торопыги, – пожурил нас дядя Женя, возвращая Карту и карты.
Тем Пачино принюхался к Камамберу дяди Жени.
– Близко, сударь! – шепнул он мне, выходя на грань возбуждения. – Это очень близко!
Годичные кольца бессмертных дубов завертелись перед моими глазами. Я сел на траву.
– Вы забыли о восьмом принципе Камамбера, – упрекнул нас дядя Женя и наподдал камешек. – К Истинному Пиву из Истинного Ларька не подают Камамбер.
– Но запах! – не выдержал я, готовый сразиться с самым принципом.
– Отсутствие Камамбера не отменяет его эманаций, – дядя Женя хитро подмигнул сначала мне, а потом Тем Пачино.
Из очереди крикнули:
– Дядя Женя! Так ты