спрыгнет с пятого этажа. Затем долго посещала психолога, слушала простые увещевания, какие-то успокаивающе банальные слова, что надо желать малого, тогда большее придёт само собой.
И тут воспоминания посыпались, словно сами собой вперемежку с событиями, происходящими в жизни Пульхерии Васильевны – Пули, Пульки, Ветули…
В Соцгороде, если гулять долго, то можно набрести на сборище народа, ибо на площадке часто проходят концерты…
«ГРИТ»
Дети – мирные существа с рождения.
И у них уста сахарные. Молочные.
Лишь такие уста глаголют истину.
Ой, какой он хорошенький младенец, пальчики – крохотные, на них ногти лаковые. Пяточки – абрикосовые. И он пытается что-то произнести. Надо уметь понимать язык младенцев. Эти
плачи – розовые, бархатные, настойчивые, требовательные. Особенно первый крик, первый вдох, первый плач.
От него всё исходит – вся правда! Человек растёт, а уста его всё того же размера. Уста не меняют форму, если родился – губы бантиком, так и проживёшь до старости с таким ртом. Если верхняя губа припухлая, а нижняя розовее верхней, то это навсегда. Уста младенца – вот что главное в нас!
Помню большую предродовую палату. Помню женщин с огромными животами, помню их лбы в испарине, помню крики душераздирающие. И ничего не меняется в мире: кричащие женщины, рождающиеся малыши.
Никогда не забуду плакат в коридоре: женщина, держащая на руках весь шар земной. Он мне снился потом долго, словно впаялся в меня, врос. И у него тоже были уста – уста младенца, говорящего истину. Извергающую её. Эти уста где-то между экватором и Гренландией.
«РАСТУТ СЛОВА ИЗ ГОРЯЩИХ ГЕРОЕВ…»
Пой.
Пою.
Мы поём.
Песнь – это жизнь. Приложи ухо к земле – услышишь песню. Иногда я приношу им, поющим под землёй, что-нибудь вкусное: вино, сыр, хлеб.
Сегодня принесла бутерброды с «янтарным» и «российским».
Говорят, возле тринадцатого дома, внизу, где овраг, был отчаянный бой.
Война…
Много войны.
Очень много.
Поэтому – худой мир лучше хорошей войны.
Сегодня мне войнее.
Любимые, родные, золотые! Как не упасть в войну, как в неё не впасть. Как не стать ею. Человек сам по себе – поле сражения. Дьявола и Бога. Война извне. Война девяностых. Война Великая. Война Гражданская.
Война Человеческая.
Гибель, гибель, гибель.
Хуже умереть, когда ты жив. Вот ходит такой кокон – руки, ноги, голова. Ест. Пьёт. Вкусное пирожное заказывает в кафе. На сцену выбегает, стихи выкрикивает. Именно выкрикивает.
Была вчера: слушала. Такое впечатление, что на меня наорали. Ни за что. Один мой хороший знакомый вышел на сцену, громко декламируя, размахивая руками. А мне показалось, что меня просто обругали. Облаяли. Стихи надо читать по-другому. Ну, ты же их писал, не ругаясь, не вопя, не крича, не рвя на голове волосы. Я пишу, а слёзы закипают, к горлу подступают, рыдания волнами ходят. Стихи – это мир. Перемирие. Не