и которые целуешь. В любимом мужчине всё сладко, всё сахарно и мармеладно. И не замечаешь, что малиновый пиджак обветшал, часы давно сломаны, цепочка сдана в ломбард, ибо надо кормить Валентину Егоровну и дочь, и ещё куча обязанностей у человека есть. А ты вроде как на втором плане, до лучших времён, когда что-то наладится. Но ничего не налаживается…Григорий бросил тогда играть в любительском театре в ДК, хотя у него был красивый голос. Баритон. Можно было петь всё, что хочешь. Можно было спеть любовь, можно было спеть её – Пульхерию, спеть Соцгород, страну, все звезды. И вот ложится Пульхерия вечером спать, а просыпается от того, что ей снится Григорий. И не просто снится, а словно он наклонился над ней: волосы щекочут подбородок, поцелуи растекаются по шее, руки гладят живот. Григорий берёт в ладонь грудь, гладит сосок, долго нежно целует Пульхерию в губы, перецеловывает каждую родинку на животе, на бёдрах. Что-то шепчет нежное, разводит Пульхерии колени, словно раздваивая тело, подкладывает ладони под ягодицы, приподнимая бедра, целует пушинки на коже. И эти пупырышки желания, выдохи, сглатывание слюны, что-то трепещет в теле, дыхание прерывается.
Любовь трудно понять, это что-то из области жестов, взглядов или наоборот призакрытые глаза, втягивание своего тела, прижатие. Замуж хотелось до изнеможения. Пульхерия обещала: уйти от мужа, продать квартиру, поменять район проживания в Соцгороде, отдать все свои сбережения Григорию, хочешь, хочешь, служанкой буду твоей? Но Григорий даже не думал воспользоваться всем, что ему само шло в руки. Какие, такие сбережения? Чушь. Я мужчина, я сам заработаю. Какая квартира? У меня есть своя. Какая дача? Да у меня мама в Стригино проживает! Оставь, Пульхерия, все, как есть. Ничего не надо выдумывать. Наслаждайся редкими встречами, короткими часами, одной ночью в месяц. Другого графика у нас нет!
– Но что, что мне делать? Ждать?
– Жди!
– Чего?
– Всего! А точнее жди малого, большее само придёт. Так советуют психологи.
– То есть мне стоят в очереди, примерно сотой по счёту оттого, что на первом плане у тебя поиски работы, которую ты никак не найдёшь, кроме этого квартира, где ты затеял ремонт среди зимы, какие-то невероятные планы, которые ты никогда не осуществишь!
– Ну…отчего же сотой…
– То есть тысячной? Миллионной?
Но Григорий просто снова прижал Пульхерия к себе, притянул её, женщина прогнулась всем телом, раскинула руки, обвила Григория ногами…
Говорить о смысле жизни было смешно.
Ой, как пел бездомный соловей в эту ночь. И откуда он взялся так рано этой весной? Песня была редчайшая. У соловья редкий голос.
– Соловьиный тенор…
Пошутил Григорий.
На эту встречу он принёс немного еды, видимо удалось ему заработать что-то. С этого дня Григорий стал много и часто выпивать. Вообще, мужчины, которые изменяют жёнам, заканчивают жизнь горькими пьяницами. Но не в этом дело, а в том, что Пульхерия