поведал общественности, что мой шеф настоящий злодей и что его место в тюрьме, а не в парламенте. Можно подумать, для тех, кто уже был к тому времени в парламенте, не нашлось бы места даже в камере смертников! Да для многих это просто их дом родной! Последнее пристанище, можно сказать!
А вскоре его грохнули. Вроде приехали к нему честные и мужественные полицейские, а он первый начал стрелять. Впрочем, об этом я уже упоминал. Но как-то не дает мне это покоя до сих пор. Хотя я и сам много чего понаделал за это время.
Иван, конечно, сообразил, что совет прилетевших к нему людей и не совет вовсе, а самый что ни на есть приказ. Тут вновь появились телевидение, радио, газеты, Интернет. И обнаружилось, что он очень даже неплохо выглядит на фоне главного претендента. И вроде не пьет давно (считалось ведь, что когда-то пил!), и с шалыми девками больше не валандается, и педофильской порнухой не балуется, и вообще очень родину любит. Просто до зубовного скрежета!
Однако откровенно не любили его именно патриоты, которые родину любят, конечно же, больше всех. То есть настоящие патриоты. Это те, кто всегда мрачен, нелюдим и необыкновенно зол. Для них патриотизм – всегда непереносимая душевная мука оттого, что кто-то очень плохой и продажный существует с ними в одном территориальном пространстве. А плохие и продажные – все, кроме них.
Я как-то подумал… если бы у этих «истинных патриотов» не было идейных противников, они посходили бы с ума от тоски. Почему такой патриот не видит радости от любви к родине, а только лишь горечь и печаль? А еще он страстно желает, чтобы его почти физические страдания и душевные муки были непременно официально признаны таким же святым государственным актом, как гимн, флаг и герб. Он всегда враждебен, даже к своим, которых неустанно подозревает в двуличности. Всегда непримирим, а потому крайне конфликтен. Он убежден, что так любить Родину, как он, не может и не хочет никто другой. А значит, всякий другой – враг.
Для такого патриота обыкновенный «скромный, тихий патриот» – тот же враг, потому что он соглашатель и слабак. Что может быть хуже для родины, чем слабаки? Ничто, по его разумению. Даже откровенные враги лучше, потому что они такие же патриоты, но – своих собственных стран и своим непримиримым патриотизмом питают «наш» непримиримый патриотизм.
Вот эти патриоты и ополчились на либерала Ивана. А это не шутка! Его приходилось строго охранять. Но ведь любая охрана еще и соглядатай. Уж Иван-то это знал очень давно – и по своей судьбе, а главное, по судьбе несчастной сестры.
Я догадался по его словам, что на этот раз речь уже шла не о парламенте, а о президентском троне. Парламент – ведь это просто скользкий паркет к нему. Только полируй вовремя, натирай и покрывай лаком нужного цвета и тона.
Иван всерьез струхнул и в последний момент заявил в одной главной телевизионной программе, что ни во что больше не верит и потому не может принять участия в этом важном деле. На него тут все обрушились: и те, кто денег давал, и те, кто, наоборот, ничего никому не давал, но на что-то