на сей раз уснуть Адаму не позволяли раскаяние и память о кратком видении. Неправильность и безжизненность той женщины буквально висели в воздухе. Или у него в голове.
«Что я сделал?»
Адам в достаточной мере бодрствовал, чтобы думать о доме – «это не твой дом и никогда не был домом, те люди не существовали, а если существовали, они ничего не значат для тебя» – и о лице Блу в ту минуту, когда он сорвался. Он в достаточной мере бодрствовал, чтобы припомнить запах леса в ту минуту, когда он принес в жертву себя. Чтобы задуматься, не принимал ли он всю жизнь неверные решения. Возможно, он сам был неверным решением. Еще до того как родился.
Адам хотел, чтобы лето закончилось. По крайней мере, в Агленби он мог открыть последнюю страницу и увидеть отметку. Конкретное доказательство своего успеха в чем-то.
Он в достаточной мере бодрствовал, чтобы задуматься о приглашении Ганси. «Выбить тебе стажировку». Адам знал, что Ганси пытался оказать ему услугу. Портило ли это ситуацию? Он так долго говорил «нет», что не знал, когда сказать «да».
«Возможно, – произнесла крошечная и неизменно бдительная часть его души, – возможно, это всё в любом случае окажется напрасно. Стоит им увидеть грязь Генриетты у тебя под ногтями».
Адаму не понравилась осторожность, с которой Ганси заговорил об этом. Он словно ходил вокруг него на цыпочках, точь-в-точь как сам Адам привык ходить вокруг отца.
Он нуждался в кнопке перезапуска. Нажать на Адаме Пэррише кнопку и начать сначала.
Адам не спал, а когда заснул, то не видел снов.
12
На следующее утро Блу штудировала летний список литературы, когда Джими, ее тетка, пронесла через комнату тарелку, полную тлеющих растительных остатков. Джими, мать Орлы, была такой же высокой, но в несколько раз шире. Она также обладала грацией Орлы, иными словами, стукалась бедрами обо все предметы мебели. И каждый раз приговаривала «да чтоб тебя» и «провались оно». Это звучало хуже, чем настоящие ругательства
Блу подняла мутные глаза от страницы. Ноздри у нее защипало от дыма.
– Что ты делаешь?
– Окуриваю, – ответила Джими.
Она поднесла тарелку к парусиновым деревьям, которые Блу приклеила на стены, и подула на дымящиеся травы, чтобы направить дым на коллажи.
– Эта ужасная женщина оставила повсюду массу негативной энергии.
«Ужасная женщина» – это была Нив, сводная тетка Блу, которая исчезла некоторое время назад, после занятий черной магией на чердаке. А окуривание представляло собой использование дыма позитивных трав, способных изгнать «плохую» энергию. Блу всегда считала, что есть гораздо более продуктивные способы добиться благосклонности растений, нежели поджигать их.
Джими помахала лавандой и шалфеем перед носом у племянницы.
– Священный дым, очисти душу этой девушки, что сидит передо мной, и придай ей здравого смысла.
– Эй! – запротестовала Блу, садясь. – Я считаю себя достаточно благоразумной, спасибо! Там что, полынь? Вообще-то я занята.
Джими часто говорила,