Увольте.
– Как неловко, – засмеялся декан искренним смехом. – Давайте продолжим трапезу.
Он вернулся на своё место, пытался шутить и непринуждённо веселиться, даже выразил желание послать кого-нибудь за запасами вина, которое было припрятано наверху в его палатке, но повисшее напряжение снять не смог. Идею с вином никто не поддержал, а Келли, сославшись на плохое самочувствие, быстро ушла, уведя девочек с собой. Для собравшихся вместе грумов такая приличная и тихая совместная трапеза казалась невыносимой, и все вздохнули с облегчением, когда Илор поднялся и щёлкнул пальцами, призывая своих баров.
– Твою ж в кочерыжку мелкого посола, – сказал Хобан, когда опасные гости покинули грумгород.
– Твою ж…
***
В комнату Эль Хобан зашёл уже под вечер. Он походил в раздумье из угла в угол, заложив руки за спину и не обращая внимания на вопросительные взгляды Эль, которые она кидала на него, не смея открыть рот. Наконец отец остановился посередине комнаты.
– Эль, – сказал Хобан. Он опустил глаза. – Тут есть дело… Это не совсем потому, что случилось. Просто…
Он боялся напугать её и старался говорить, как можно беспечнее, совсем непохоже на самого себя, поэтому Эль поняла: что-то случилось. И очень серьёзное.
– Ты же отпрашивалась с Тинаром Моу в поход в дальние пещеры?
– Пап, – осторожно произнесла Эль, заглядывая ему снизу вверх в глаза. – Это меня интересовало пять лет назад. И ты не пустил.
– Тогда не пустил, – сердито буркнул Хобан Фэнг. – А сейчас – отпускаю. Можешь идти.
Эль всё ещё не понимала, к чему он клонит:
– Мне тогда десять лет исполнилось. Мы Соль Земли искали. А что, скажи, мне сейчас делать с Тинаром Моу в дальних пещерах? Говори всё, как есть.
Хобан снова прошёлся из угла в угол, попыхтел в бороду сердито и наконец решился:
– Ладно, скажу… Дело в том, что тебе опасно пока здесь оставаться. Этот паршивый наймаст…
– Но он же ушёл? Я слышала, как вы говорили с Дондаром, что он ушёл.
– Он не просто взял и ушёл. Он обязательно вернётся. И не один…
– Но почему? – спросила Эль. – Что ему от меня нужно?
Ей пыталась вспомнить, что такого опять натворила, раз Хобан сердится на неё.
– Я вовсе не сержусь, Эль, – сказал печально отец, словно прочитал мысли. – Ты не сделала ничего плохого. Только бывают ситуации, когда не смогу тебя защитить.
Эль посмотрела на него с удивлением. Отец казался ей прочным, как окаменевший в доисторическую эпоху монолит соли. Он поймал её взгляд:
– Ну да, сейчас вот как раз эта ситуация. Я не могу сказать, что ему нужно, так как сам толком не понимаю. Но держаться тебе от императорских лучше подальше. И ещё, Эль, нигде, никогда и не при каких обстоятельствах не снимай на людях перчатки, поняла?
Эль почувствовала на своих руках мерзкие прикосновения наймаста, сглотнула ком отвращения, появившийся в горле, и торопливо закивала головой.
– Мы отправим