между такой судьбой и хотя бы виселицей кажется ему очевидным… Что-то не так? – уловив на себе его пристальный, изучающий взгляд, поинтересовалась она, и Рудольф невесело усмехнулся:
– Нет, госпожа фон Рихтхофен. Все так. Как и всегда, если за дело беретесь вы. Просто вдруг пришла в голову мысль – а не мало ли я вам плачу?
– Мне хватает, – коротко улыбнулась Адельхайда. – Но если вы опасаетесь, что я могу продать вас вашим злобным тайным недругам, Ваше Величество, и, по вашему мнению, вас обезопасит увеличение моего финансирования, я, наверное, возражать не стану. Эти портнихи в последнее время до чрезвычайности обнаглели с расценками.
– В одном вы правы, оплата ваших услуг – это лишь пара новых платьев. Или хорошо выполненное украшение… Вы не вышли замуж вторично, не обзавелись семьей, и сколотить состояние на такой службе вам не удастся. Вы посвятили мне десять лет жизни; почему?
– С вашего позволения – не вам, Ваше Величество, – возразила та уже серьезно. – А вашей Империи. Моей Империи. Я желаю жить во вполне определенном государстве, и мое о нем представление соответствует вашему. Я лишь прилагаю все возможные усилия к тому, чтобы мое желание исполнилось.
– Такой патриотизм пугает, – заметил Рудольф. – А если, по вашему мнению, я задумаю сделать что-то, противоречащее благу Империи и ее будущему, каким вы его видите? Что будет тогда?
– Ничего подобного вы не сделаете, – убежденно вымолвила Адельхайда. – Нарочно – никогда. А если в вашу голову вдруг взбредет какая-нибудь глупость, вас переубедят – не конгрегаты, так я.
– Вы само очарование, госпожа фон Рихтхофен, – усмехнулся он. – Даже воображать не хочу, каково мне было бы, будь вы на другой стороне… Хорошо, – подытожил Рудольф, вновь посерьезнев. – Майнцский курфюрст – это большая победа: на любых выборах именно его голос решающий, и теперь голос этот – мой. Стало быть, руки у меня уже много свободней, и против меня лишь двое – саксонский герцог и архиепископ Трира. Но неизвестно, какое место занимает темная лошадка – бранденбургский маркграф…
– Он же ваш брат, Ваше Величество. И без вашего покровительства он не получил бы ни пяди земли, не говоря о курфюршестве…
– …каковое было ему дано лишь для того, чтоб в нужный час иметь в нем союзника, – отмахнулся Рудольф. – Он не имеет на сей счет никаких иллюзий – у нас с Йоханом никогда не было семейной теплоты в отношениях. Остается надеяться на то, что у него хватит ума не выставляться, не в его это интересах: стоит лишь императорскому престолу перейти в иные руки – и он вылетит из Бранденбурга со свистом. Хорошо, если живым.
– Полагаю, он должен это понимать.
– Что он может понимать; ему двадцать три – мальчишка! – и я не знаю, чего ждать от него. Почти уверен, что удара в спину.
– Отчего же столь мрачно, Ваше Величество?
– Есть причины так думать, – отозвался он хмуро и, помедлив, нехотя докончил: – Они с Зигмундом от одной матери… Йохан