увязывать свою деятельность с понятием о коммунизме.
В отличие от Маркса.
Народная мудрость гласит: коготок увяз – всей птичке пропасть.
Не нужно особое глубокомыслие, чтобы понять: отличие от марксизма способно сделать кем угодно, но только не марксистом.
А вообще: какой идейный раскол может быть при наличии учения?
Которое к тому же «всесильно, ибо верно»?
Если учение не даёт ответы на вопросы, то совершенно очевидно, что отсутствует либо оно само, либо его понимание.
Учение Маркса есть, следовательно…
Истину установить несложно: а как вообще могло быть иначе, если учение Маркса именно и только о коммунизме, а его «ученики и последователи» наоборот рассуждали обо всём на свете, кроме коммунизма? т. е. Жомини, да Жомини, а об водке ни полслова!
Понятно, что они говорили каждый о своём.
Отсюда и их партийная междоусобица.
А что свидетельствуют «документы эпохи»?
«Мы вовсе не смотрим не теорию Маркса как на нечто законченное и неприкосновенное: мы убеждены, напротив, что она положила только краеугольные камни той науки, которую социалисты должны двигать дальше во всех направлениях, если они не хотят отстать от жизни.
Мы думаем, что для русских социалистов особенно необходима самостоятельная разработка теории Маркса». В.И.Ленин
Получается: «Учение Маркса всесильно, потому что оно верно», но… «Мы пойдём другим путём!».
Как видим, всё сходится.
Ходульным аргументом вождя была фраза: «марксизм не догма».
Как индульгенция на отсебятину.
Иными словами: Ленин просто прикрывался научным авторитетом Маркса для убедительности своих измышлений.
А чем конкретно это явление было вызвано, что именно не устраивало российскую социал-демократию в учении Маркса?
Тоже установить несложно.
«Организатор российской коммунистической партии», по сути, впервые заговорил о коммунизме лишь в апреле 1917 года.
Почему? В чём причина? Что такое вдруг произошло?
Неожиданно вспомнил или, наконец, осознал, что вообще-то учение Маркса о коммунизме, безо всякой социал-демократии, а тем паче большевизма?!
Отнюдь. Просто Временное правительство позиционировало себя как представительный орган демократических и социалистических сил российского общества, и понятно, что в таких условиях социал-демократу Ленину, для дальнейшей борьбы за власть, прежняя идеологическая платформа уже не годилась.
Поэтому он совершенно правильно указал партии на то, что термин «социал-демократия» весьма существенно не корректен, а большевизм вообще производное от случайного обстоятельства, и предложил в свете новых веяний назваться «коммунистической».
Но соратники вождя не поддержали, и этот факт красноречиво говорит сам за себя – хороши «марксисты» не желающие вставать под идейное знамя коммунизма!
Между тем, с их стороны это была абсолютно