в квартире огромный шар величиной во всю комнату. Хотела закричать, но не смогла – «окоченела». Из шара вышли два чудовища, намазали бедняжке ногу черной краской, сняли отпечаток пальца и сообщили ей, что отныне она спасительница рода человеческого, что-то вроде Иисуса Христа, то бишь мессия, поскольку цивилизации грозит конец света. Потом для пущей убедительности продемонстрировали ей на шаре ее собственный палец, будто Спасительница должна запомнить его как свою визитную карточку, и на прощанье запретили ей до поры до времени болтать о том, что она мессия, и пригрозили, ироды, в случае ослушания расправиться с ее маленькой дочкой. Эта Н.С. конечно же их не послушалась и написала письмо в Москву, на всякий случай все же не указывая адреса. А в заключение женщина-рассказчица не постеснялась сказать (правда, уже шепотом, но так, чтобы слышали все), что сведения эти достоверны и получены от знакомого работника КГБ, так как любопытного почтаря «взяли» за распространения секретной информации и незаконное вскрытие письма. Последняя фраза произвела особое впечатление на слушателей, и женщина была явно удовлетворена эффектом.
Когда Бельский пришел на работу, он с порога был посвящен в эту же историю коллегами, по словам которых, о письме говорит уже весь город. «Быстро» – только и подумал Александр Григорьевич, как его тут же осенило. В голове мгновенно возник план, положивший конец томительному состоянию.
Если слух о шаре или письме является плодом чьего-то воспаленного воображения, то источник можно попытаться найти по горячим следам. Если же существуют и шар, и эта Н.С., то, найдя Н.С., можно рассчитывать на получение фактов. Больше руководствуясь первым умозаключением, он начал развивать свой план.
Слух – это очередь в магазине. Если строго последовательно спрашивать – кто за кем стоит, то можно найти и самого первого покупателя, и прилавок. Бывает так, что и товара нет, а очередь стоит. А ведь о том, что товара нет, знает, порой, только самый первый в очереди. Но в магазине люди умнее: чтобы не быть жертвой бесперспективного стояния в очереди, некоторые выходят из нее и идут к прилавку поинтересоваться, что дают и дают ли вообще. Но даже в магазине это не всегда помогает всей очереди в целом. Подводит – «эффект толпы» – куда все, туда и я. Со слухом же еще сложнее. К «прилавку» так просто не подойдешь. Информация расползается чаще всего «на ушко». «Очередь» громаднейшая с уймой ответвлений. «Эффект толпы» здесь торжествует как нигде. Порой спросишь: «откуда знаешь?», отвечают: «все говорят!» Скажешь, что ерунда, фактов, мол, нет, опять же ответят: «так ведь все говорят! Раз люди говорят, значит знают!..» Толпа приобретает непоколебимый авторитет, очень часто превосходящий авторитет официальных средств массовой информации.
Бельский прекрасно понимал, что в поисках источника слуха недолго заблудиться, но риск оправданный, тем более движим был Александр Григорьевич самыми гуманными соображениями – положить конец слуху, если он не несет под собой фактической основы, а в случае ее существования попытаться стать