залитый ополаскивателем. Шесть верхних передних зубов на акриловой пластинке, за несколько лет потемневшие и ставшие одного цвета с его «родными» зубами. У Тома противно засосало под ложечкой. Он поднял кончик языка к нёбу, нащупал провал и два штырька, к которым крепился протез. Он сам не знал, на что надеялся – не могли же его зубы находиться одновременно в двух местах: в стакане на раковине и у него во рту. В глубинах памяти он видел их, свои зубы, разбросанные, словно белые зернышки, на досках трека, хотя ему совсем не хотелось вспоминать об этом.
Он еще раз взглянул на свой зубной протез, и отчаяние придало ему сил. Том снова ухватился за бортики. На этот раз ему удалось перебросить себя через край. Он рухнул на пол, как кусок сырого мяса, и пополз к раковине. Он должен оказаться там раньше, чем его дорогие девочки подойдут к двери. Беззубый рот был позорнее наготы. Том пополз быстрее, волоча по линолеуму неподвижные ноги и чувствуя, как в него врезаются зубья десятых долей секунды.
Дверь ванной открылась в тот самый момент, когда его рука дотянулась до протеза. Он схватил его замерзшими пальцами. Протез выпал, отскочил от края раковины, дугой пролетел по воздуху и упал в унитаз.
– О-о-о… – застонал Том. – Твою мать, чертова жизнь…
Кейт и Зоя увидели его лежащим на полу. От ванны тянулся мокрый след. «Гусиная кожа», морщинки – от долгого пребывания в холодной воде… Том повернул шею, чтобы взглянуть на своих подопечных. Жалкая, беззубая улыбка – вот и все, что было на нем сейчас.
Потрясенная, Зоя прижала ладонь к губам. При этом она едва сдерживалась, чтобы не расхохотаться. Кейт смотрела на тренера через ее плечо и часто моргала.
Том вздохнул.
– Хватить торчать столбом и любоваться моим первозданным костюмчиком.
Зоя сняла с крючка на двери банный халат и набросила его на Тома. Встала на колени, взяла за руку. Она быстро обвела ванную взглядом в поисках разъяснений.
– Колени заклинило, – объяснил Том. – Никак не мог выбраться из водяной могилы.
– Вызвать неотложку?
– Лучше ветеринара, – скривился Том. – Пусть меня усыпят.
Он видел, что обе его девочки в шоке. В этой жизни он был для них чем-то вроде якоря, в котором обе крайне нуждались. Лучше бы ему снова стать им, а он дрожал так, что ноги барабанили по линолеуму. Он бился, как рыба, выброшенная на берег.
– Давайте-ка все расслабимся, – сказал Том с уверенностью Джона Уэйна, хотя тело его все еще было телом дельфина Флиппера.
– Может, укрыть тебя одеялами? – спросила Кейт. Том отмахнулся. Он уже дожил до того возраста, когда
начинаешь отмахиваться от доброты, как от невидимых мух.
– Так что же мы можем сделать? – совершенно растерялась Зоя.
– Ты, милочка, для начала могла бы продать свою дорогущую квартиру, – проворчал Том. – Она тебе ни к чему.
Приходи и живи у меня, в свободной комнате. Обеспечу трехразовым питанием и уберегу от нехороших парней.
– Ты меня позвал, чтобы это сказать? – вспыхнула Зоя.
– Угу, – кивнул Том. – Теперь можешь идти.
– Может