* *
У белых вновь начался светский сезон, и мы с матушкой не успевали справляться со всеми платьями и сюртуками. Вдобавок она без разрешения нанялась работать на стороне. Я узнала об этом после ужина, когда мы стояли посредине заднего двора. Мисс Сара весь день была не в духе, и я подумала, что больше всего на свете меня волнуют две вещи: подавленное состояние Сары и мамины вылазки через окно. Но тут матушка достала из кармана жетон раба. Нанимая раба, хозяин должен купить у города жетон, а я знала, что господин Гримке таковых не покупал. Заиметь поддельный жетон – это хуже, чем украсть зеленый хозяйкин шелк.
Я рассматривала его – маленький медный прямоугольник с отверстием в верхней части, чтобы можно было крепить к одежде. И выгравированные слова. Я долго пыталась произнести их, пока наконец не получилось: «При-слу-га».
– Прислуга! – воскликнула я. – Номер сто тридцать три. Тысяча восемьсот пятый год. Где ты его взяла?
– Все это время я ведь не бездельничала, а искала работу.
– Но у тебя здесь столько работы, что и вдвоем не справиться.
– И я за нее ничего не получаю, так ведь? – Она забрала жетон и опустила в карман. – У Тома, раба Рассела, есть своя кузня на Ист-Бей. Госпожа Рассел разрешает ему работать по найму весь день и забирает только три четверти заработка. Он сделал мне жетон, скопировал с настоящего.
Я была одиннадцатилетним ребенком, но сразу поняла, что кузнец не просто какой-то добряк, оказавший услугу. Зачем ему рисковать?
– Я собираюсь шить капоры, платья и лоскутные одеяла для леди с Куин-стрит, госпожи Аллен, – сообщила матушка. – Сказала, что меня зовут Перл и я рабыня массы Дюпре, который живет на углу Джордж-стрит и Ист-Бей. Она спросила: «Ты имеешь в виду французского портного?» И я ответила: «Да, мэм, он теперь не загружает меня и отпускает работать по найму».
– А вдруг она проверит твою историю?
– Не станет старая вдова ничего проверять. Сказала только: «Покажи жетон». – Матушка гордилась жетоном и собой. – Госпожа Аллен будет платить мне за каждую вещь. Ее две дочери хотят, чтобы я шила одежду их детям.
– Как ты собираешься справляться со всей этой работой?
– У меня есть ты. И ночные часы.
Матушка жгла так много свечей, работая в темноте, что пристрастилась тащить их из любой комнаты, где бы ни оказывалась. Глаза ее начали косить, а кожа вокруг них собиралась мелкими морщинками. Она изматывалась, но душа ее успокоилась.
Матушка приносила деньги домой и засовывала в мешок из рогожи. Я днем и ночью помогала ей с шитьем – в любую минуту, когда не прислуживала мисс Саре. Приготовив заказы для вдовы, матушка вылезет, бывало, из окна и отнесет свертки к ее двери, где получит ткань для нового заказа. Потом дождется темноты и прошмыгнет в задние ворота. Дни были длинными, и опасный бизнес процветал.
Однажды теплым январским вечером госпожа послала Синди в подвал за матушкой – на новом хозяйском платье не держались розетки – и, разумеется, матушка была в это время за оградой. Уходя, она не запирала