с подозрением спросила она, стоило им выйти из булочной. Мэтью пересчитал остатки денег и положил кошель за пазуху.
– Нет, почему? – удивился он.
– Тогда зачем такие траты? Мы же были у матушки две недели назад, а сегодня накупили продуктов, словно праздник какой-то. Вот я и подумала, что ты решил отправиться на тот свет, – встревоженно произнесла девушка. Юный Смит хихикнул, но увидев переживание на ее лице, понял, что она серьезно.
– Я в порядке, честное слово, просто решил раз в месяц поесть от живота, тем более я обожаю стряпню миссис Никсон. Лучше подумай, что взять из бакалеи и, может, дома еще чего-то нет? – отмахнулся парень. По правде сказать, повод был, но он не хотел говорить о нем.
– Да вроде все есть… – задумчиво протянула несколько успокоенная девушка.
– Чай? Кофе? Майкл, я слышал, пристрастился к кофе, – усмехнулся юноша.
– Ой, только не стоит его баловать. Он и так… – девушка махнула рукой. – Давай возьмем чай и соль. Их всегда в недостатке. Ох, и табак.
– Разве миссис Никсон начала курить? – рассмеялся Мэтью, но видя, как изменилось лицо девушки, продолжать не стал. Наверное, несмотря на то что Лиззи сказала не баловать Майкла, табак был все-таки для него.
У него стало складываться ощущение, что он чего-то не знает. Однако до дома оставалось уже недалеко, так что он решил разобраться на месте.
Глава 3. Молчи, скрывайся и таи
Слушай, главная проблема человека, знаешь, в чем? Мы слишком любим если не поностальгировать, то пофилософствовать всласть. Это очень мешает жить реальной жизнью.
Они подошли к дому, нагруженные покупками, и Мэтью бесцеремонно стукнул по ней сапогом. Поймав взгляд Лиззи, он пожал плечами – руки-то заняты. За дверью послышались тяжелые шаги и затем, как и восемь лет назад ему открыла недовольная пожилая женщина. Правда в этот раз ее лицо осветилось улыбкой.
– А вы рано! – миссис Никсон посторонилась, запуская их внутрь. – Ничего себе вы накупили, – заохала она, оглядывая обвешанного сумками Мэтью.
– Мэтью сегодня решил, видимо, разориться, – несмотря на недовольный тон, на лице Лиззи играла улыбка.
Она обняла матушку и критично осмотрела ее: за две недели она, конечно, мало изменилась, но вот за восемь изменения произошли огромные. Если тогда она могла бы сойти за загрубевшую от работы женщину около сорока, то теперь она выглядела на все пятьдесят, с проседью в волосах и усталой согнутой спиной, прикрытой шалью. Ее лицо теперь еще больше испещрялось морщинами, веки нависали над глазами, которые уже и не видели так хорошо, как раньше, а губы наконец стали тонкими и светлыми, как ниточка, хотя сейчас и улыбались приветливо. Она побрела на кухню, непрестанно оборачиваясь, чтобы посмотреть на своих детей. Когда-то многолюдный дом, где жило несколько семей, теперь обветшал, и в нем почти никто не жил. Старая вдова, которую часто мальчиком дразнил Мэтью, уж пять лет как умерла, а злая женщина, часто гонявшая мальчишек метлой прочь, переехала в работный дом вместе со своим многочисленным выводком. Теперь