чтобы он возвращался, им нужно будет обстоятельно поговорить.
Нужно ли объяснять, что вся эта разыгранная комедия была поставлена Кфиром на основе формулы, которую он получил от своего дальнозоркого начальника. Бедняга Семеновский не мог себе позволить не получить виз. Весь его престиж перед коллегами в горсовете основывался на его так называемых связях. Все члены делегации уже не могли дождаться этой столь желанной поездки. Трудно переоценить престижность ее в начале 90-х.
По возвращении Семеновского Кфир решил сделать ход конем. Естественно, что визит Семеновского не заставил себя ждать. Кфир начал с того, что получение служебной визы вещь чрезвычайно сложная. В качестве примера он привел самого себя, рассказав, как почти два месяца дожидался визы. Услышав «два месяца», Семеновский едва не взвыл. Затем Кфир спросил его, как это он не поставил его в известность, что поехал в посольство. Бедняга уже лежал на лопатках. Кфир объяснил ему, что он сам все испортил. Вместо того чтобы попасть на собеседование к «кому надо», он вдруг занялся самодеятельностью. Судя по выражению его лица, тот уже не был на лопатках, он был на коленях. Да, это был тот момент: «сейчас или никогда».
Помолчав некоторое время, Кфир сказал, что знает к кому нужно обратиться, однако ему кое-что понадобится. Судя по выражению лица Семеновского, он понял: «Все что угодно». Сопровождая свои слова глубокими вздохами и задумчивыми паузами, Кфир объяснил Семеновскому: чтобы рекомендовать его высокопоставленному лицу, недостаточно того, что он член горсовета. Необходимо показать, что он – очень полезный человек. Было бы желательно, чтобы в списке его заслуг значилось что-либо серьезное, вроде существенной помощи в получении здания, например. В общем, они друг друга поняли. Примерно через неделю у Кфира была ориентировочная дата передачи здания. Однако виз еще не было, и эта информация была устно предоставлена только ему.
По-видимому, наступило время сделать так, чтобы Фельдштейн, наконец, обратил внимание на Кфира. Он застал Фельдштейна, как и ожидал, на следующий вечер у Шая. Дождавшись подходящего момента, очень уверенным жестом показал ему, чтобы тот вышел с ним на улицу. Для этого надменного великана, который не вымолвил в адрес Кфира более двух слов, такое поведение со стороны Кфира было неожиданным. Может быть, потому он беспрекословно повиновался.
Погода стояла приятная. Прохожих почти не было, все это играло на руку.
– Что со зданием? – спросил Кфир.
– Да вот тянут, не знаю, что сказать, – ответил несколько удивленный Фельдштейн.
– Здание может быть твоим уже до конца месяца. Это конечно, если мы с тобой договоримся.
Фельдштейн с изумлением посмотрел на Кфира.
– Мне нужно, чтобы мой центр находился в здании общины. Ты от этого только выиграешь.
– Я тебя внимательно слушаю, – ответил Фельдштейн с удивлением на лице.
Кфиру пришлось в весьма своеобразной форме объяснить свою роль в завязывании отношений