уворачивалась. В общем, всё шло своим чередом, и я чувствовал себя вполне счастливым. Только от Серёги никаких вестей, а он обещал писать.
Электронная почта в то время была ещё в новинку. Мобильные тоже могли себе позволить далеко не все. А междугородние звонки стоили дорого. Основным средством связи на дальних расстояниях служила старая добрая почта. Рукописное послание из Покачей до Омска могло идти неделю, а то и две. Девятнадцатый век, не иначе. Но вы знаете, хоть я и сторонник всего нового, быстрого и совершенного, всё же вынужден признать – что-то было особенное в этих письмах. Почерк, перечёркнутые слова, неровные буквы из-за дрогнувшей руки – всё это делало их очень личными, трогательными.
Время от времени я спрашивал друзей, не писал ли, не звонил ли кому из них Серёга. Они отвечали, что нет. Но вот однажды…
Димас жил в общежитии строительного техникума. Его мама работала комендантом этого общежития. Чтобы попасть к нему, нужно было преодолеть целый лабиринт из коридоров и лестниц. Я у него бывал часто и мог пройти этот путь хоть с закрытыми глазами. Он жил на последнем этаже в самом конце коридора. Вахтёрам я каждый раз говорил: «К Диме Бирюзову», – и меня пропускали.
Шли зимние каникулы. Тёплым пасмурным январским утром я вышел из дома, и направился к общаге техникума. Я обожал этот омский зимний воздух, когда тепло (где-то около -5 С˚) и влажно. Это уже намёк на приближение весны. Она наступит ещё не скоро, и до этого предстоит пережить неслабые морозы. Самые суровые – крещенские – уже совсем близко. Но вот такие намёки всё-таки помогают, дают надежду и поднимают настроение.
Я вошёл в двери техникума, играючи преодолел лабиринт, у вахты произнёс пароль и уже приготовился бегом взлететь на последний этаж, как вдруг услышал позади голос:
– Погоди. Ты же к Диме?
Я развернулся и, пытаясь сообразить, в чём дело, произнёс:
– А? А, да. Да, к Диме.
– На вот, передай. Ему пришло, – сказала старушка и протянула мне конверт, на котором в графах «От кого, откуда» значилось: «Сергей Токарев, г. Покачи» и т. д.
Меня внезапно обуяла огромная радость. Я даже подскочил на месте, воздев руки вверх. Думаю, даже если бы я выиграл в лотерею миллион долларов, моя радость не могла бы стать больше.
Я стремглав помчался к Бирюзову. Мне хотелось как можно быстрее сообщить ему эту весть. Молнией проскочив коридор, я три раза постучал в дверь. Подождал секунду и постучал снова. Не дождавшись ответа, в нетерпении крикнул: «Ну где ты там, Дим?! Открывай давай!» «Да сейчас, сейчас!» – послышалось из-за двери.
Он открыл наконец, и я, улыбаясь во все свои 28 зубов, замахал письмом. «От Толстого!» – говорю. Но Димино лицо, вопреки моим ожиданиям, радости не выразило. Даже напротив: глаза округлились, лицо побледнело – испуг и недоумение. Последний раз я видел его таким в день той самой драки. Всё с тем же серьёзным лицом он взял письмо и, произнеся холодным тоном «Сейчас выйду», закрыл дверь.
От этой сцены радость спала и у меня.