для тебя, – Лиза достала из кожаного рюкзачка квадратный футляр, а из футляра, я не поверил своим глазам, «Полароид».
– Вчера ты говорил, что девяносто пятый преследует тебя? Так вот, этот аппарат был куплен в год моего рождения, ты помнишь какой. И кассеты в нем тоже из прошлого. Давай сфотографируемся?
– С удовольствием, – я не подал виду, но чуть разозлился – уж слишком много разговоров вокруг прошлого. Не самого приятного, скажем сразу.
Лиза выставила вперед руку с фотоаппаратом и сделала снимок.
– Так, сейчас нужно подождать, – тоном фокусника возвестила она.
Спустя несколько минут снимок в ее руке остался таким же темным, как и вначале.
– Я, кажется, вижу что-то, но фото, конечно, запорото, – Лиза с разочарованием вздохнула, – ничего, сейчас еще попробуем, мне для тебя не жалко.
– Не надо, – остановил я ее и сунул снимок в карман, – давай еще погуляем.
Мне очень не понравилось то, что я увидел. Вместо двух силуэтов – один, темный, на весь лист. Казалось, он смотрел прямо на меня. Но все это ерунда, ведь кассета давно просрочена.
Глава 2
Мальчик стоял на крыльце школы, прикрываясь от дождя портфелем. Всех первоклассников уже увели по домам, или они разбежались сами, стайками, каждый в своей компании. Уроки давно закончились, даже у второй смены. Мальчик вздохнул и с тоской оглянулся на окна школы – там было тепло, но оттуда его выгнала сердитая вахтерша, тетя Мотя. Звали ее Матрена Васильевна, так что тетя Мотя она и была.
Похолодало. Октябрьский дождик, ветер – мальчик поежился и робко поставил ногу на ступеньку – может, пойти домой? Нет уж, отец сказал, чтоб он ждал его тут, у школы, отец сам придет и заберет его домой. А если мальчик ослушается и уйдет раньше, то может здорово получить по пятой точке.
Первоклашку била крупная дрожь, он готов был разрыдаться, когда увидел, как под зеленым, кислотного цвета зонтом, к школе бежит мама. Она сама едва не плакала. Взлетела на крыльцо, сняла с себя куртку, укутала сына, и, неловко держа сразу и зонтик, и ребенка, и его портфель, понесла домой.
– Нельзя, мам, папа обещал забрать. Ругаться будет, – бормотал мальчик.
– Это мы еще посмотрим, кто будет ругаться, – прошипела мать, шагая прямо по лужам, которые доходили ей едва ли не до щиколоток.
Дома мальчик согрелся в тепле, и засыпая, на волнах открывшегося у него жара, сквозь дрему слышал на кухне голоса родителей
– Ты обещал ему! Он ждал, шесть часов тебя ждал, ты это понимаешь? Если он серьезно заболеет, пеняй на себя! – это мать.
Ей отвечал отец, в голосе которого сначала слышалось удивление, а потом злоба
– Не обещал я ему ничего, о чем ты? Сказал, пусть после уроков сразу домой идет! Что ты меня пугаешь? Что пугаешь? У него ума с гулькин нос, снова придумал себе невесть что, а теперь сам верит!
Дальше мальчик не слышал ничего. Он крепко спал.
Я ехал за город, к маме. Маршрутка летела по ухабам мимо посадок и полей,