действительно не знаю другого Учителя, кроме человечества. Ушедшего, нынешнего и будущего — равно. Я вышел к нему сам. И очень благодарен тем не очень многим из встреченных людей, кто вольно или невольно поддерживали во мне привязанность именно к этому Учителю, а не пусть и к более удобному в общении и надёжнее воздающему за успехи в учёбе.
Человечество, особенно такое, какое ещё есть, ничем не платит. Может быть, только памятью. Да и того не нужно. Есть куда более прекрасная и превыше всех в мире награда — побыть самому, хоть год, хоть день, но в полной мере человеком. Совершеннее счастья нет в нашей жизни и не может быть!
И даже на Дальнем Востоке я хочу жить среди человечества и ради него же всего прежде.
(1987 г.)
Я с детства был непокладистым у всех доставшихся систем (структур!), лишь внешне мирясь с ними, с возрастом несговорчивым даже там, где раздавались выгодные подряды, приличные места, звучные награды. Останавливали скрытая нечестность, а то и зримая бессовестность поступков, которыми надо было это оплатить.
Но признавать свою жизнь нелёгкой, судьбу — неустроенной, себя — несчастливым не могу. В голову не приходит!
Не во всём и весьма не всегда был прав в прожитом и нажитом. Хуже — вредил себе не по одним пустякам, а то и трусил, зная, как мало сил или желания, азарта или надежды. Но всё же удерживал в себе не очень — то порой ясно ощущаемую (да простится столь громкое слово!) цитадель человечности, выстроенную во мне добрыми и светлыми людьми всех эпох и народов, добытую самими знаниями, а равно — солнечным светом, далью дня и глубиной ночи.
Это сейчас я хорошо знаю: я отстаивал в себе человека!
(1987 г.)
Я. Если от моего счастья не становится лучше другим — это всего лишь тупое, равнодушное благоденствие.
(1987 г.)
Я истосковался по людям, кто вменил себе навечно в высшую человеческую обязанность — думать! До чего надоело толкаться среди безголовья и бездумья и кофием себя подхлёстывать да невнятно обнадёживать, что время ещё есть и призовёт оно однажды! Всё лишь разновидность злостного самоубийства. Жить хочется с толком и в полноте человеческой пользы от себя. В душевном здравии работника человечества, а не задавленным окрестными традициями, правилами и усилиями официальных граждан, маловразумительным даже для себя самого имяреком.
Иллюзия деятельности, достаточная для процветания посредственности, — мучительная смерть нормально развитому уму.
(1987 г.)
Я не просто битый — из группы чрезвычайно повышенного риска!
Мои товарищи во все времена и у всех народов либо вынуждены кончить жизнь самоубийством, как Гаршин или Маяковский, либо досрочно гибнут от инфаркта, либо спиваются, сходят с ума, сламываются необратимо, либо проваливаются в яростное увлечение какой — нибудь философской крайностью.
Всё, как в штрафной роте, — немногие благополучно дотягивают до срока.
(1990 г.)
Я — атеист уже потому, что мне тесно в любой из религий. А исповедовать все вместе в лучшей их части не дозволит ни одна, ни один из их священников