нашего батальона. Как это произошло, до сих пор никто не знает. Это моё самое страшное воспоминание о той войне. Моя незаживающая рана. Осколок в ноге не мешает мне так жить, как эта боль. Почему так случилось?
Знамя пропало во время боя, Гришка был последний, кто держал знамя в руках. А дальше атака немцев, мы прикрывали его, когда он уходил по склону. Я был там после войны, на том месте сейчас в Ростове – Гвардейская площадь. Когда через неделю мы освободили Ростов, то нашли Гришу мёртвым. Он взорвал себя и окруживших его немцев последней гранатой. Но при нём ничего не было. Сначала думали, что знамя захватили немцы. Оказалось, нет. Мы утеряли наше Красное Знамя. Много раз после войны я посещал могилу Гриши. Стою и смотрю на его фотографию, и спрашиваю: – Гриша, дружок мой, что случилось в тот день?
А он смотрит на меня и словно отвечает: – Жора, мне бы тогда ещё десяток патронов, по-другому всё было бы. Во сне приходил ко мне несколько раз. Постоит, издалека посмотрит и не подходит. Как будто что-то сказать хочет.
Много сил у меня ушло, чтобы узнать правду. Напрасно. Вот тебе, Роман, рассказал и чуть легче снова стало. Я верю, что когда-нибудь, правда откроется другим людям. Может тебе и откроется там, в Ростове. Только знай, что мы дрались с врагом и никогда не сдавались. Мы – чекисты, стальные люди.
Дед посмотрел на меня, и мне стало не по себе. Он смотрел страшно, в упор. Прямо в глаза. Словно искал оправдания, возможного участия.
– Георгий Константинович, так ведь война была. Вы победили.
– Да. Страшная война. Но моя война продолжается. Я ищу, рассказываю, я всё помню. И ты запомни, Роман. Главное – это память. Память народа, связь поколений. Мы победили, да, победа одна на всех. Но главное, это то, что мы, ветераны, хотим, чтобы вы и последующие поколения знали, что если мы смогли выстоять, то и вы сможете. Если мы нашли силы сохранить Родину, то и вы сможете.
Батальон наш тогда расформировали. Так как Знамя не было захвачено врагом, а было утеряно в боях, то нас просто раскидали по другим частям. И сегодня я точно знаю, что я – Жуков Георгий Константинович – последний живой солдат 61-го батальона особого назначения НКВД СССР. Последний.
Ветеран посмотрел на часы. Четыре утра.
– Вы извините, Роман. Я прилягу. Бодрюсь, конечно, напускаю важность, но я не могу победить возраст. Но это мне и ни к чему. Это мои годы, моя жизнь. И я их никому не отдам. Спокойной ночи. Завтра у нас с вами целый день. Я вам обещаю, что завтра расскажу ещё много. Я должен успеть рассказать. Чтобы другие помнили. Это всеобщая народная память.
– Спокойной ночи, Георгий Константинович!
Я лёг на своё место и под мерный стук колёс поезда пытался понять, что на самом деле произошло. Мне будто разрешили коснуться святого и родного чувства. Через десятки лет человек рассказывает о том, что было, что он видел и чувствовал. Я хотел запомнить каждое слово, каждую буковку.
Закрыл глаза и снова