чтобы проверить, нет ли поблизости оппонентов.
Семья Ремизовых жила в доме сталинской застройки, недалеко от Московского проспекта. Эта квартира досталась им от родителей Кати. Сами родители переехали в Германию. В ней было четыре комнаты: зал, спальня и две детские, для Алины и Николая. Все это я знал из воспоминаний Александра.
Когда мы подошли к домофону, Кристина посмотрела на меня.
– И что нам теперь делать? Мы же не знаем номер квартиры.
Я ничего не ответил. Пальцы сами набрали номер «18». Звонок шел долго. Я уже подумал, что дома никого нет, но Екатерина, наконец, ответила.
– Кто там?
– Екатерина, доброй ночи. Это я, Эрлик. Нам нужно поговорить.
– Эрлик? В такой час?
– Разговор серьезный.
– Открываю.
Домофон пиликнул.
– Четвертый этаж, – сказала Екатерина.
– Я знаю, – ответил я и снова почувствовал на затылке взгляд Кристины.
Когда мы поднялись, дверь в восемнадцатую квартиру была приоткрыта. Мы вошли. Екатерина Михайловна ждала нас в тамбуре.
– Моя дочь спит, поэтому говорите тихо. Что такого ты хочешь мне сообщить, чего нельзя сказать по телефону?
– У вас есть листок и ручка?
– Листок и ручка? Зачем тебе?
– Надо.
Она смотрела на нас несколько долгих секунд.
– Сейчас принесу.
Она вернулась через минуту.
– Держи.
Я положил лист на стену и начал писать.
Девушки смотрели молча.
– Вот, – сказал я, закончив, и протянул бумагу Ремизовой.
– Что это? – спросила она, прочитав написанное.
– Биткоин-кошелек и пароль от него. Он принадлежал вашему мужу. Там достаточно денег на памятник.
– Что? Но…
– Уже поздно, Екатерина Михайловна. Мы пойдем, – сказал я и направился к лифту, Кристина неуверенной походкой пошла за мной, с любопытством поглядывая на лист бумаги.
– Но откуда…? – начала спрашивать Ремизова.
– Это не важно, – перебил я. – Возьмите эти деньги, они ваши, и постройте памятник.
Двери лифта открылись и прежде чем Ремизова успела что-то сказать, мы поехали вниз.
– Откуда ты все это знаешь? – спросила Кристина, когда мы вышли на улицу.
– Давай вызовем такси, дома я тебе все расскажу.
Пока мы ехали домой, Ремизова звонила мне три раза, но я сбрасывал. Домой мы зашли, когда часы показывали час ночи.
– Заварю чай, – сказала Кристина и отправилась на кухню.
Я пошел в ванную. Лицо горело. Несколько горстей холодной воды помогли мне прийти в себя. Я все еще плескал себе водой в лицо, когда Кристина открыла дверь.
– Чай готов.
Я оперся на раковину и выдохнул. Кристина стояла у двери.
– Эрлик?
Так Кристина меня называла только когда предстоял серьезный разговор. Обычно она говорила «Эри».
– Сейчас, – еще одна горсть воды не сделала меня готовым, к такому вообще нельзя было подготовиться, но стало легче.
У Кристи были любимые чайные чашки, синие с цветочным