получится быстрее, займись сам.
– Я просто думаю, что тебе вообще не стоило этим заниматься, – тихо произнес он, чтобы никто, кроме меня, не услышал. – Они ведь чужаки.
– Да, но душа есть душа, именно поэтому капитан я, а не ты. А если тебя так волнует наша скорость, принеси лучше мешок для голов. Или даже два.
Он опустился на колени, и заходящее солнце позолотило его короткие темные волосы.
– Все мешки забиты, – сказал он, почти касаясь губами моего уха. – Там мясо, ради которого мы и пришли сюда на охоту.
– Я знаю. Переложи его или выброси часть.
– Нам нужна еда, капитан.
– По-твоему, я не знаю? – сказал я, и мой нож замер, когда оставалось перерезать совсем чуть-чуть. – Но что мы за левантийцы, если забудем о чести, стоило нам только оказаться далеко от родины?
Эска наклонился ближе и рявкнул:
– Из-за таких мыслей мы здесь и очутились.
– Если ты хочешь встать во главе Вторых Клинков, можешь бросить мне вызов, – сказал я, не сводя с него взгляда.
И ведь этого человека я назвал другом задолго до того, когда мы оба поклялись до последней капли крови защищать гурт.
Он не пошевелился и молча пожевал губами, так что стал хорошо заметен шрам вдоль челюсти – Эске чудом удалось избежать удара топора в тот день, когда мы потеряли гуртовщика Сассанджи во время набега корунцев.
– Что, не хочешь? – Он не ответил, и я его отпихнул. – Тогда неси мешок. Ты лично понесешь его обратно в лагерь и сам будешь присматривать за головами, пока мы не найдем храм.
Он проворно встал на длинные ноги.
– Да, капитан.
Эска свел кулаки вместе в кратком приветствии и ушел. Через несколько секунд на фоне жужжания мошкары и кваканья лягушек раскатились его лающие приказы и ворчание десятка Клинков.
Джута сосредоточенно трудился над своим мертвецом рядом со мной, его руки и щека были заляпаны кровью. Амун уже закончил и всем видом показывал, что пытается не подслушать наш разговор.
Я поспешил закончить дело и в итоге так искромсал позвоночник, как будто оторвал проклятую голову. Под взглядом мертвых глаз я одними губами произнес молитву Нассусу. Возможно, покойник предпочел бы молитву Единственному истинному Богу, о котором твердят миссионеры, но придется ему довольствоваться левантийским богом смерти.
Эска молча принес окровавленный мешок, и я закинул в него голову. Свет быстро угасал. Лес, в котором мы охотились на оленя, перед тем как нас атаковали эти глупцы, погружался во тьму. Я пытался сказать им, что мы не желаем зла, но они не понимали по-нашему, как и мы – их язык. Ни один вернувшийся из изгнания левантиец не говорил, что местные агрессивны.
Я вымыл руки последними каплями воды из своего бурдюка и вытер их об рукав мертвеца.
– Ладно, пошли, – сказал я. – Пока не появились какие-нибудь новые глупцы, напрашивающиеся на неприятности. Кишава?
Охотница закинула мешок с оленьим мясом на плечо.
– Надо поспешить, – сказала она, пока остальные тоже собирали мешки. – Надвигается ночь.
– Так