теперь в темных глазах блеснуло любопытство.
– Сил не хватит.
– А у тебя?
– У меня и подавно. Там или последняя стадия, или вот-вот. Вообще странно, что она до сих пор дотянула.
– Плохо, – Земляной облизал пальцы. – Печенье у нее вкусное. И цветочки красивые. Что? Я ж любопытный… так от наших новости были?
– Кержаков согласился провести курс по магии крови, возьмет самые основы, нашим хватит. Заодно присмотрится, он уже давно пытается найти кого. Убаров, конечно, носом крутит, но, думаю, явится. Повешу на него магометрию.
Земляной кивнул и поморщился. К магометрии он испытывал давнее и весьма стойкое отвращение.
– Таверский возьмет право. Церковь обещала кого-то прислать, но ближе к осени. Остальные делают вид, что ни при чем.
– Как и предполагалось.
Верно. Вот только менее тошно от этого не становится. Еще ведь надобно обыкновенных учителей найти, те, которые станут грамматикой заниматься, математикой, логикой и прочими науками, список которых у Глеба имелся.
– Что с Арвисом делать собираешься?
– А что с ним делать?
– Ты же понимаешь, если его до сих пор не приняли, то и не примут. Он слишком другой.
– Предлагаешь вернуть на цепь?
– Нет, это как-то чересчур… – Земляной потер кожу между большим и указательным пальцами и поморщился. Трещины зудели и время от времени воспалялись, и с этим воспалением не способны были справиться ни мази, ни целители. Целительская сила и без того темных не жаловала, а уж Алексашку и подавно. – Но… здесь и дальше… проблем станет только больше. Он плохо контролирует свой дар.
– Не только он.
– Но только он не желает учиться контролю.
– Пока.
– Глеб!
– Варианта два. Или он остается при школе, – Глеб подвинул коробку к себе и провел пальцем по шершавому ее боку. Надо же, вручную расписывали. И цветы получились донельзя живыми. – Или ему запечатают дар.
Земляной поморщился и пальцами пошевелил:
– Может, кто-то из наших возьмет…
– Сам знаешь, не возьмут. Всем нужны ученики, но такие, чтобы не доставляли проблем, обладали неплохой базой и горели желанием учиться.
И главное, чтобы могли справиться с собственной тьмой, чтобы учителю не пришлось… прерывать путь. А дикий полукровка, который спит с украденной вилкой под подушкой, никому не нужен. И плевать, что полгода тому он спал, подушкой накрываясь, и рычал на любого, кто приблизится.
– Хочешь его убить? Пожалуйста. Но я тебе не помощник.
Запечатывания Арвис не перенесет. Его никто не переносит, даже взрослые и стабильные. Сколько отец продержался после того, как дар перегорел? Двадцать лет? Медленно сходил с ума, притом не забывая утянуть в бездну безумия и семью.
Но отец был сильным.
Мальчишка просто умрет. И быть может, где-то это даже милосердно. Да только в гробу Глеб видел такое милосердие.
– Ясно. Делай как знаешь, а кухарку все-таки поищи.
Нет-нет да взгляд Анны останавливался на заборе и на