и иронически их комментировал, используя в то же время в личных целях его материальные возможности. Он гордился своим взлетом из самых низов и намеревался продолжать свою карьеру. Вальтер с интересом и симпатией относился к Китаю. Мы часто беседовали на различные темы, и мне удалось оказать на него влияние. Поскольку я знала Вальтера как друга Рольфа с восемнадцати лет, то и он знал о моем политическом прошлом. Несмотря на это, он не был в курсе моей деятельности в Шанхае. Думаю, что ему никогда не приходила в голову мысль, что в условиях Китая того периода я могу проявлять политическую активность. Для него это было слишком авантюрно и фантастично.
Дом Вальтера и его репутация служили хорошим прикрытием для нелегальной работы. Вместе с тем там нельзя было часто устраивать встречи. Жена Вальтера все время торчала дома. Рихард порекомендовал мне снять собственную квартиру. Мы с Рольфом и так намеревались переселиться; теперь при поисках квартиры я учитывала новые обстоятельства. Мы подыскали подходящий вариант в районе города, находящемся под французским управлением. Первого апреля 1931 года мы переехали на авеню Жофра, 1464, впоследствии номер изменился на 1676.
Из одного письма:
«Весь поселок расположен как бы в маленьком парке. Вначале, сворачивая с улицы, вступаешь на длинную, нерасчищенную садовую дорожку, потом сворачиваешь на другую садовую дорогу, которая и ведет к дому. Таким образом, со всех четырех сторон дом окружает зелень».
Было также важно, что в доме имелось два выхода и весь этот зеленый массив примыкал к двум или трем различным улицам. Рихард и его соратники встречались у меня раз в неделю рано утром; иногда промежутки между встречами затягивались. Помимо Рихарда, приходило двое или трое китайцев, а также один или двое товарищей-европейцев. Я ни разу на этих беседах не присутствовала и лишь следила за тем, чтобы товарищам не мешали. Встречи проходили на втором этаже: бельэтаж не обеспечивал безопасности, поскольку там часто бывали посетители.
Комнаты прислуги, вернее сказать каменные клетки, были изолированы. Они не имели окон и прямого входа в дом. Повар, кормилица и бой проходили через двор и попадали на кухню через черный ход. От полудня до возвращения «хозяина» с работы в европейских домах царила тишина, поскольку «миссис» в этот период также отдыхала. Во всех случаях слуги не входили в комнаты, если их не вызывали звонком. Дверь в квартиру гостям я открывала сама, причем это выглядело естественно благодаря самой конструкции дома. Лестница на верхний этаж вела из передней, которую мы оборудовали под комнату, и пройти по ней незаметно от меня было невозможно.
Китайские товарищи, которые приходили наиболее часто, поочередно обучали меня китайскому языку. Тем самым были легализованы их посещения.
На встречи товарищи приходили в разное время. Уходили они из дома также поодиночке, с короткими интервалами. Рихард уходил последним, побеседовав еще со мной полчаса или несколько дольше. В случае необходимости мое