папку и углубилась в чтение.
Рукопись
Розелин. Часть первая
Меня зовут Розелин Годе, такое имя я получила от родителей. Родилась я в маленьком городке на юге Франции в 1320г. Покинув это место в четырёхлетнем возрасте, туда я больше не возвращалась. Я была единственным ребёнком в семье, мой отец был мастеровым, он умер незадолго до моего четырёхлетия, помню, как мама сказала в день моего рождения, что папа сейчас смотрит на меня с небес. Болезни отца я совсем не помню, его просто не стало, вскоре слегла и мама. Передо мной и сейчас оживает картина, как мама лежит на кровати, у неё распущенны волосы, они свисают до самого пола, а я сижу на полу у её изголовья и играю мамиными длинными, шелковистыми волосами. Несмотря на все мои старания, я никак не могу заплести их в косу, но не прекращаю своего занятия. Я помню мамины глаза, огромные серые, они с такой печалью смотрят на меня. А мне весело, мама разрешает делать мне всё, что угодно. Я тормошу её, тяну её поиграть со мной, но у неё хватает сил только слабо улыбаться мне в ответ. Так проходит несколько дней, мама почти не встаёт, а однажды вечером в нашем доме появляется незнакомая мне женщина, мама говорит, что это моя бабушка Карен. Казалось, мама ждала только её приезда, в ту же ночь она умерла.
Бабушка мне не понравилась, отогнав меня от маминой постели, она велела мне ей не мешаться. Она была большая, сильная, громкоголосая, рыжие косы короной уложены на голове, взгляд её зеленых глаз пугает меня, всякий раз бросая меня в дрожь. Я уселась на лавку и боялась пошевелиться, пока бабушка что-то делала с мамой. Я ждала, когда бабушка уйдёт, и мы вновь останемся одни с мамой, я вспомнила, что папа давно не приходил домой, я уже успела соскучиться по нему, но я боялась спросить у бабушки, почему его так долго нет. Я не заметила, как уснула, а, проснувшись, я уже мамы дома не застала. Бабушка не сказала мне, где мама, но объявила, что мы сейчас уезжаем. У нашего дома уже стояла повозка. Я заплакала, стала звать маму, бабушка принялась меня успокаивать, но я не внимала её словам, в моём сознании она ассоциировалась с маминым исчезновением, и я была уверена, как только уйдёт бабушка, снова появится моя мама.
– Уходи, ты плохая, уходи. Мне надо мою маму, – твердила я ей.
Отказываясь ехать, я вцепилась в какой-то крюк и бабушкины усилия уговорить меня оторваться от него, ни к чему не приводили. Бабушка не отвечала на мой вопрос, где мама и это обстоятельство ещё больше убеждало меня не соглашаться на её уговоры. Я уже устала держаться за этот крюк, устала плакать, а мама всё не появлялась. Я поддалась на бабушкины увещевания лишь после слов, что мама скоро приедет за мной, а сейчас мама уже далеко и мне с бабушкой тоже пора уезжать.
Этот отъезд стал моей первой болью. Меня увозили из родного дома, оттуда, где я была счастлива, где жили мои родители, увозила незнакомая мне женщина. Уезжая, я горько плакала, мне было страшно и одиноко. Дом там, где сердце. Я покинула