утречкомъ отвечу, сегодня не знаю,
а за ночь посплю, такъ и следъ придумаю.»
А осердился Царь, такъ Троякъ ему скажетъ:
«Иди до другихъ, пусть они тебе помогутъ,
а не помогутъ, такъ на себя пеняй,
а я скоро отвечать не вмею, бо дурость буде,
а дурость буде, всемъ людямъ зло,
а коли дуракъ советы даетъ,
такъ иди къ нему, а делай наопакъ (обратно),
а увидишь, что не то добре буде!»
Идутъ враги на Русь нашу, вснаипакъ бегутъ,
и Троякъ бежитъ, ни слова не скажетъ,
а догонитъ его Троянъ, спроситъ:
«А что же делать мне теперь? Как управиться?»
А Троякъ ему скажетъ: «Видишь, бегу?
Беги и ты, пока придумаю,
да пока въ думках все поверну
да со всiх концов приеряю, прилажу,
да чтобъ комаръ носу не подточилъ,
а коли здумано какъ следуетъ, такъ скажу,
а пока что, какъ все, бегу, и ты беги!»
И бегутъ все добрыхъ полдня по степи,
кто верхи, а кто в телеге съ детьми,
а кто и на конь не вспел вскочить,
а рядомъ бежитъ, за притыку держится,
а Троякъ встане на возу своемъ и грякнетъ:
«Да куды же вы бежите, черти лысые?
Ставай заразъ все! Совет держать будемъ!»
Крикнетъ такъ и самъ станетъ поперекъ пути,
дорогу загородитъ всем, мешаетъ бежать:
«Стой! Стой! Куда летишь? Кони морены!
Кони морены, в мыле уже, запыхались,
а еще дальше, и падутъ совсем наземь,
а будешь бежать, дураче, на своих двоих!»
И станутъ люди, а-но (?) слова скажетъ:
«А что тамъ ворогу, котъ наплакалъ!
А силы у него нетъ совсемъ, все черные,
все черные да костлявые, кожа да кости,
а берите батоги да макогоны,
а берите шабли вострые,
что баба поднять не можетъ!
А гоните ихъ въ три шеи, бейте на голову!
Осеечасъ мне тутъ Ангелъ былъ, сказалъ,
что побьемъ басурмановъ всехъ до единого!»
И станутъ все кругомъ, смеются, и страха нетъ,
а страха нетъ, повернутъ все назадъ,
врага завидятъ, кинутся на него,
отобьютъ скотину, назадъ врага поженутъ,
а кинется тотъ, уже не опомнится.
А то Царь станетъ судить дело трудное,
позоветъ Трояка, а тотъ сливу сухую естъ,
да набьетъ полонъ ротъ ягодъ, рукой указываетъ,
что нельзя ему сказать, из-за сливъ,
а коли съестъ, такъ и слово скажетъ,
а за тотъ часъ успелъ подумать онъ,
Успелъ подумать и решить успелъ,
а скажетъ – такъ уж такъ скажетъ, что все,
и правые, и виноватые, все признаютъ,
и съ Царем согласятся, и другъ другу поклонятся,
разойдутся мирно, другъ съ другомъ говорятъ,
а все Троякъ сделалъ, потому что сказалъ:
«Въ старовину, говорятъ, одинъ дуракъ жилъ,
такъ онъ дуже умный былъ, коли умники съ нимъ,
а дуракъ,