из моей головы.
Наконец отец позвонил в дверь. Там будто только и ждали звонка. Дверь тут же широко распахнулась, и на пороге появилась высокая стройная худощавая женщина с большими серыми глазами и густыми каштановыми волосами, стянутыми сзади в тугой хвост.
– А-аааа, ы-ыыыыы, – отец забормотал что-то невразумительное.
– Да, вы не ошиблись, – мягким бархатистым голосом пропела женщина. – Здесь рождаются таланты.
– Ага, – радостно поддакнул отец, наконец-то очнувшись. – Я говорил тебе, – обернувшись ко мне, добавил он.
– Проходите, пожалуйста, – хозяйка квартиры, шагнув в глубину прихожей, показала нам на широкую стеклянную дверь, ведущую, видимо, в зал.
В комнате было тепло и уютно. У стены располагался симпатичный диванчик со множеством разнокалиберных подушечек разных оттенков. По другую сторону стояло чёрное фортепиано с начищенными до блеска медными педальками.
– Прошу, – женщина легонько подтолкнула меня поближе к инструменту. – Ну, что будем петь?
– Севастопольский вальс, – с азартным блеском в глазах прокричал отец.
– Знаете ли, уважаемый Вячеслав Андреевич, если эта песня Вам так нравится, Вы можете и сами её нам спеть, – строго проговорила она, пристально смотря на него. – А Андрюша споёт нам «Маленькой елочке холодно зимой». Так? – спросила она, уже непосредственно обращаясь ко мне.
– Так, – выдавил я из себя.
Некоторое время она внимательно слушала мой нечленораздельный бубнёж. Наконец взмахом руки заставила меня замолчать. И я, словно сквозь слой ваты, услышал её сочный голос, произнесший окончательный вердикт:
– Ваш сын принят. Оплата – пятьдесят рублей в месяц. Занятия начнутся с понедельника.
Бананы
Наступило лето. Скудное, прохладное, но всё же это было лето.
Однажды отец принёс из магазина какие-то новые экзотические фрукты. Оказалось: самые настоящие бананы. Раньше я ел эти плоды только сушёными, которые любезно поставлял нам «красный» Вьетнам. Их продавали у нас по рублю пачка.
А познакомился я с этим лакомством, ещё живя в Ильпыре. Сушёные бананы были маленькими коричневыми сморщенными червячками, липкими на ощупь, а вкус имели приторно-сладкий. Да такой, что после них ещё долго во рту оставался вяжущий привкус, от которого не так-то легко было избавиться.
И вот это чудо – свежее, а не сушёное – лежало теперь передо мной в картонной коробке в огромном количестве Я же стоял, широко раскрыв глаза, как два пятака. Тёмно-зелёные плоды аппетитно лежали, поблёскивая кожурой. Я тут же схватил один из этих тропических гостей и уже хотел было откусить приличный кусок, как отец упреждающе щёлкнул меня по лбу.
– Ты что, – вскрикнул он, удивленно таращась, – сдурел? Они же ещё неспелые. – С этими словами он быстро взял коробку и, плотно закрыв её, задвинул под кровать. – В тёмном месте пускай дозревают.
«Странно, – думал я, сидя на следующий день