лет назад он появился тут, такой юный… От него разило страхом и яростью, и у него не было ничего, кроме огромных кулаков. К тому же его постоянно преследовали шепотки, слухи о нем. Сначала Темпл притворялся, что не слышит этого слова, но годы шли, и в конце концов он с радостью принял его, а это звание стало для него почетным.
Убийца!
Они следили за ним, но подходить близко не решались, ведь он – герцог-убийца. И он постоянно ловил их любопытные взгляды – мол, с чего бы этот аристократишка, рожденный как положено, в законном браке и даже не с серебряной, а с бриллиантовой ложкой во рту, вдруг стал убийцей? Что за губительные, мрачные тайны так надежно хранят эти богатеи, прикрывая их шелками, драгоценностями и звонкой монетой?
Темпл подарил надежду самым темным личностям Лондона. Позволил им поверить, что их жизнь в сырости, грязи и саже не так уж и отличается от жизни тех, кто там, наверху. «Что ж, если герцог-убийца мог пасть так низко, – читал он в их скрытых взглядах, – то и мы можем подняться наверх». И в этой их робкой надежде крылась опасность. Опасность для него, Темпла.
Он завернул за угол, оставив позади огни и шум Лонг-Акра, и углубился в темнейшие улицы, на которых провел большую часть своей взрослой жизни.
Привычка и инстинкт заставили его шагать бесшумно. Он знал, что именно на этом отрезке пути, на последних ста ярдах, оставшихся до его городского дома, черпали отвагу те, кто скрывался во тьме. И ничего удивительного, что сейчас его тоже преследовали. Такое случалось и раньше. Люди отчаивались настолько, что пытались напасть на него, воспользовавшись ножами и дубинками, в надежде, что один-единственный точно нанесенный удар надолго оглушит его, что позволило бы из кармана вытащить кошелек.
А если удар уложит его навсегда, – что ж, так тому и быть. В конце концов, таковы обычаи улицы.
Он сталкивался с ними и раньше. И дрался, выбивая зубы и заливая кровью булыжники Ньюгейта со свирепостью, которую не проявлял на ринге «Падшего ангела». Дрался и неизменно побеждал. Всегда побеждал.
И все равно то и дело появлялся какой-нибудь новый отчаявшийся грешник, который кидался за ним вслед, принимая превосходную шерсть его сюртука за слабость.
Темпл пошел медленнее, прислушиваясь к шагам за спиной – к шагам, явно отличавшимся от обычных. Им не хватало пьяной тяжести и ошибочной самоуверенности. И еще в них было нечто…
Преследователь почти догнал его, когда он наконец сообразил, в чем дело. А ведь следовало догадаться раньше. Следовало сразу же понять, что это – не преследователь, а преследовательница. Как странно… Ведь за все годы, что его выслеживали в этих темных переулках, за все годы, что он вонзал свои кулаки в чужаков, на него ни разу не нападали женщины.
Он решил дождаться, когда она подойдет совсем близко.
По мере приближения ее шаги становились все неувереннее, а Темпл мысленно отсчитывал время, шагая размашисто, но неторопливо. Он прекрасно понимал, что в любую секунду мог повернуться и устранить угрозу, однако же…
Следовало признать, что