Провинциальная хроника мужского тщеславия. Василий Викторович Вялый

Этот гулкий звук каждый раз будил во мне чувство какой-то неизвестной, но близкой опасности. Возможно, поэтому во мне росло раздражение. В словах и поступках Елены было немало невольного кокетства любящей женщины, а во взгляде так много призывной ласки. Мне бы следовало откликнуться, как это обычно и бывало прежде, но мои эмоции на этот раз были немы к её чувствам, – тайна моего приключения в городке уже рыла пропасть между мною и женой. Домашняя жизнь начинала терять для меня свой аромат. Оставалось лишь поддерживать видимость того, что было прежде: совместный, – с чашкой кофе и ментоловым «Dunhill», вечерний просмотр канала «Культура», да изредка партия преферанса у камина. Как легко человеческое благополучие распадается при соприкосновении с таинством. Я надел на лицо маску и не снимал её даже при порывах физической близости.

      Так прошло больше месяца. Елена как будто ничего не замечала. Или она была слишком чиста, как ребенок, или же вообще любовь совершенно ослепляет женщину. Но именно от того, что она ничего не замечала, на меня порой находили приступы чрезвычайной неприязни к ней. Я боялся этих моментов и ненавидел себя, но было выше моих сил повлиять на создавшееся положение.

      Однажды вечером я сказал:

      – Лена, мне надо поговорить с тобой.

      Она опустила глаза и присмирела, почувствовав мой напряженный тон.

      – Мы будем говорить о судьбе.

      – О судьбе? – Елена сделала большие удивленные глаза.

      – Да, о ней. Иногда она бывает слепа и жестока. Порой мы не можем с уверенностью сказать, что будет с нами, например, через месяц, через два-три дня, наконец.

      Я взглянул на жену с внезапно вспыхнувшим, плохо скрываемым, неприязненным чувством. Лицо её доброе, в веснушках, как-то подурнело, пухлые губки выпятились трубочкой и дрожали от обиды. Она тщетно пыталась что-то сказать. Слова мои против воли, сотрясали комнату. Иногда человек реально делает то, что совсем не совпадает с тем, что он думает.