слушают песенку, веселятся и рукоплещут от души. А времени будто и вовсе нету, в голове беспечность полнейшая разлилась, так что, сколько они там находились, и сказать-то было нельзя – может час, а может и год…
Да не всё ли равно! Наелись Яван с Навьяною плодов спелых, сказали хозяину гостеприимному спасибо, затем вспорхнули с ветки, как бабочки какие и, помахав дереву руками на прощание, отправились было далее в чудесное своё плавание…
И в это время, когда они хотели уже улетать, музыка какая-то необыкновенная, тягучая и зовущая, послышалась снизу из самых кущ. Любопытно нашим летунам стало невероятно. Спустились они чуть пониже и чуют – сила какая-то их вниз потащила, как словно неким магнитом. И очутились они в полумраке затхлом, у самой земли, где неприятные сочились запахи, и туман зеленоватый клубился. Смотрит Ваня с удивлением немалым – ва-а! – вокруг система была разветвлённая корневая, а в тех корнях твари некие оказались вплетённые, штук десять этак или двенадцать. И судорога сострадания пробежала по душе Ваниной: корни сквозь тела уловленные прорастали насквозь, и вроде их сосали, а те страдальцы мёртвыми отнюдь не казалися – корчились они и тихо стонали.
– Кто это, Навьяна? – спросил, трезвея, Яван.
А она улыбнулась загадочно и так ему отвечала:
– Это неудачники, Ванечка, и жалеть их не надо. Тем ярче испытаем мы кайф – ведь мы-то с тобой в западню не попали.
– Айда, Вань наверх! – весело и бодро воскликнула младая ведьма. – Хм! Глупое дерево!
И с лёгкостью магнетическое и пагубное для других воздействие преодолев, ввысь они стрелою взлетели, рожи дразнящие состроив подлому дереву.
Летели они быстро, аж ветер тёплый в ушах посвистывал, а вокруг них птицы сказочные с роскошным оперением проносилися, и насекомые диковинные прошныривали да порхали, – на вид не то стрекозы огромные, не то большекрылые бабочки-махаоны… А о том, что они в подвале леса видали, Яван больше не вспоминал. Острее лишь и сладостнее чувствовал он теперь страстную радость.
Полетали они ещё немного, полетали, а потом Яван за руку спутницу свою взял и в небо её потянул стремительно. Вознеслись они вскоре над самыми высокими деревьями, выскочили с разлёту на простор широченный и воспарили, ликуя, над необозримым тем лесом.
Небеса над летунами чистейшего изумрудного цвета оказалися, и в бездонной вышине два великолепных солнца царственно блистали: одно побольше, голубоватое, а другое поменьше, розоватое. И до того у обоих солнц лучи были ласковые да нежные, что нету возможности описать от них ощущения. Ну, как это… Сладчайшая истома, мягчайшая и одухотворённая, нега возвышенная, пленительная и утончённая, диво-дивное-передивное, отрадная оморочь…
Ну вот, и слова уже кончились. Короче – высший балдёж!
Долго-долго любознатцы наши неотразимые парили в сём таинственном мире, кружась и гоняясь друг за дружкой со скоростью невообразимою. К ним и другие присоединились с энтузиазмом, и устроили они игру в воздушные салки.
Выиграл, конечно, Яван!
Наконец, все звездостранствующие путешественники собрались в одном красивейшем и впечатляющем месте.