теперь Шель смог посмотреть в глаза крокодила и сразу понял, что им ничего не докажешь. Даже с кокосом в глотке крокодил был несокрушим. Он бил хвостом и кидался из стороны в сторону, как сторожевой пёс на привязи. Шолотль держался от него подальше.
– Это тебе не ягуар! – улыбнулся побледневший жрец.
Несколько потрясённые, они вышли на старинную, выложенную камнем дорогу и тут же столкнулись с отрядом испанцев – трое конных и двадцать пеших, включая индейца-проводника из враждебного клана лагартих.
Шель почти ничего не знал по-испански. Папа Гереро не успел его научить. Но теперь, заслышав речь солдат, неожиданно всё понял.
«Матаремос а эсте бьехо! Перо, крео, ке эсте ниньо де нуэстрос. Пуэде сер, робадо, и сус падрес бускан а эль. Эсперо, ке эйос пагаран бьен а носотрос, си деволвемос су ихито!»
Ему не понравилась испанская речь – ни звук её, ни, тем более, смысл. Солдаты хотели убить старика, а мальчика, которого посчитали украденным из ближайшего города, вернуть родителям, чтобы получить вознаграждение.
– Ах, старика!? – сверкнули глаза Эцнаба. – Конечно, со стариком просто разделаться! Но не со мной…
Он приказал Шелю заткнуть покрепче уши. Обхватил руками голову Шолотля.
И вдруг завопил так дико и неистово, как могла бы, наверное, взреветь вся сельва разом, если бы её очень обидели. Оцепенели змеи, пара диких кабанчиков потеряла сознание, с деревьев попадали птицы и обезьяны.
А когда стих его голос, и воцарилась первозданная, как до сотворения мира, тишина, на обезумевших испанских солдат бросился с глухим рыком Шолотль.
Эцнаб придал ему вид чудовища из преисподней. Казалось, пёс извергает пламя.
Да тут ещё упрямый крокодил с раскрытой пастью выскочил на дорогу.
Кони, сбросив всадников, умчались галопом. Отряд рассеялся по сельве и мангровым зарослям, но некоторые замерли, как в столбняке.
В городе Мерида, столице Юкатана, построенной испанцами неподалёку от побережья Мексиканского залива, долго потом говорили о каких-то обезьянах-ревунах, способных вызывать ураганы, и об ужасном звере – помеси собаки с крокодилом. Хотя многие трезво склонялись к тому, что сами солдаты объелись сдуру ядовитыми плодами или грибами, после чего и бредили до беспамятства.
А Эцнаба этот короткий вопль будто бы надорвал. С тех пор он уже не был так быстр. И чаще присаживался отдохнуть, вздыхая о прошлом и размышляя о смерти.
Ушедшие
Эцнаб научил Шеля ходить по сельве рука об руку с утренним ветерком.
– Иначе мы никуда не поспеем, а я должен многое показать, – говорил он. – Знак Пятого солнца – движение. Но погоди – не надо бежать, высунув язык! Просто пойми головой и ощути душой, что твои ноги легки, как ветер.
Когда Шелю удалось это в первый раз, то дух перехватило. Проворно и плавно, как тёплый воздушный поток, едва касаясь земли, обтекал он кусты, лианы, деревья.
Пять лиг за час одолевали они с Эцнабом.