исчезающей в темноте. Тревога за Марфу, стыд за неверность, неловкость за пьянство – все улетучилось, вытесненное неудержимым желанием обладать Малушей.
Святослав отошел от окна с лихорадочной поспешностью, не обратив внимание, что вслед Марфе от терема Свенельда отъехал всадник, заботясь больше о скрытности, чем о скорости передвижения. Он переехал со светлой стороны улицы, скрывшись в длинной тени, отбрасываемой галереей зданий.
С каждым шагом, приближавшим Святослава к комнате возлюбленной, его сердце стучало все быстрее, а ноги передвигались все медленнее.
Святослав приоткрыл невысокую дверь, проскальзывая в образовавшуюся щель.
Малуша спала, аккуратно свернувшись, словно кошка. Ее лицо казалось хищным из-за глубоких теней, оставленных огромным фонарем висящей за окном луны.
Малуша ворвалась в жизнь Святослава неожиданно, мгновенно превратившись из неказистой девчонки, с усердием прислуживающей Ольге, в невероятную красавицу, достойную вниманию князей. Несмотря на вид принцессы, Малуша оставалась старательной служанкой, скромной, исполнительной и приветливой.
Святослав не умел ухаживать, вернее, не любил, а значит, не хотел. Ему казалось, что каждая девушка считала счастьем, если он обращал на нее внимание.
Внешность Святослава не была утонченно красивой, но в нем отчетливо проступало неукротимое животное начало, наполнявшее каждое его движение, каждый жест и как магнит притягивающее женщин.
Малуша, к большой досаде князя, его не замечала. Преодолевая неловкость и робость, Святославу пришлось самому проявлять неказистые знаки, демонстрирующие чувства к красавице. Смущение, которое Святослав при этом испытывал, вызывало в нем злость и распаляло желание покорить неприступную служанку.
Даже сейчас, когда их отношения перешли грань дружеских, Малуша постоянно смущалась, чувствовала себя виноватой, твердила о смертном грехе и прочей христианской ерунде. Каждая новая встреча давалась князю как первая, и это заводило его, пробуждая инстинкт охотника.
Святослав подошел к спящей Малуше абсолютно бесшумно, как хищник к жертве.
Он внимательно посмотрел в лицо девушки, любуясь правильными чертами, слишком прекрасными для безродной простушки, и, не сдержавшись, поцеловал в щеку, невольно вдохнув нежный аромат юного тела.
Малуша сморщила нос, словно собираясь чихнуть, и открыла глаза, в первое мгновение ничего не понимая.
Лицо Святослава находилось так близко, что князь заметил свое отражение в ее зрачках.
Малуша издала неясный звук, сурово сдвинув брови, но Святослав, предупреждая гневную речь, прижался губами к ее приоткрытому рту. Руки князя крепко обхватили девушку, не позволяя шевелиться.
Глаза Малуши округлились, демонстрируя высшую степень возмущения. Маленькие кулачки, обнаружив недюжинную силу, больно вонзались между ребрами Святослава. Сердитое мычание, заглушаемое губами князя, достигнув своего апогея, стихло, превратившись в нежный поцелуй. Руки еще наносили удары по спине Святослава,