вновь ставший медлительным, лениво вытирал один из столов, сидя перед ним на лавке.
– Нам бы комнату, – Везнич вполголоса обратился к пареньку.
– Туда ступай, – Тришка махнул рукой в сторону лестницы, ведущей на второй этаж.
– Спать захотелось, сладенькие. – Старушечий голос, наполненный елеем, проскрипел из ниши, образованной стеной и лестницей. Раздался грохот падающего предмета, и показалась старуха, одетая слишком чисто для такого места.
– Ночь уже, бабуля. Устали с дороги. – Везнич смутился под пристальным взглядом бабки.
– Пойдемте, родненькие. – Бабка кряхтя зашагала вверх по крутой лестнице. – У тебя коленки не болят? – неожиданно спросила старуха, останавливаясь посреди дороги.
– Рано еще, – ответил Везнич, не понимая, зачем это нужно знать старухе.
– Ну-ну, – промычала бабка, продолжая движение.
– Здесь спать будете, – старуха толчком распахнула дверь комнаты, вопросительно посмотрев на парочку.
Комнатка была небольшая, но на удивление чистая и уютная.
– Смотрите, еще больше не устаньте, – буркнула старуха, не поворачивая головы при спуске вниз. Везничу послышался легкий смешок в конце ее слов.
Грубая деревянная кровать, застеленная простынями, претендующими на звание белоснежных, приглашала к безмятежному отдыху. На столе у окна стоял глиняный кувшин, наполненный водой. Его отполированный пузатый бок отражал огонь тусклой свечи.
Везнич задвинул массивный засов, испортив отвратительным скрипом почти идеальную картину.
– Ну и что мы будем делать, повелитель всего живого? – Марфа плюхнулась на кровать, озорно посматривая на волхва. – Насколько сильно ты намерен устать?
Везнич смутился, понимая, что сейчас будет вынужден разочаровать любимую. Его взгляд стал слишком серьезным, и это заставило Марфу сесть.
– Мне нужно сказать тебе что-то важное. Ты готова слушать? – Нелепость этой фразы еще больше смутила волхва.
– Да, конечно. – Марфа попыталась изобразить на лице пристальное внимание, но ей это удалось с трудом.
– Я очень люблю тебя, ты единственный человек в мире, ради которого я готов на все: умереть, убить, терпеть страдания. Я люблю в тебе все твои достоинства и недостатки. Твое счастье для меня важнее всего…
Марфа закрыла глаза после этих слов, светясь счастьем и спокойствием.
– Говори, говори. Я слушаю, – вставила она во время возникшей паузы.
– Но… именно поэтому… – Везнич продолжил речь, дававшуюся ему все с большим трудом. – Мы должны прекратить наши встречи. Я с ужасом думаю о том, как тебе приходится врать и изворачиваться, общаясь с мужем. Я чувствую твои страдания от угрызений совести, осознавая всю преступность наших встреч. Я вижу глаза твоего сына, который каждую ночь приходит ко мне во сне, глядя с укором. Что может дать тебе простой волхв по сравнению с великим князем? Святослав боготворит тебя, и он не заслужил к себе подобного отношения.
Марфа вздрогнула,