сине-зелёный минерал. – Возьми это и надень себе на шею. Это амулет твоей матери. Она отдала мне его, когда уплывала, чтобы я не забывал о ней. Теперь и ты возьми его, чтобы не забывать о нас. Береги амулет, и пусть он сеет в тебе надежду на лучшее. Верь, что всё будет хорошо, ведь судьба благосклонна к тем, кто использует свои знания и силы во благо, к тем, кто чист сердцем и душой. Помни и об этом. А теперь я ухожу, – он поцеловал меня в лоб и крепко обнял.
– Прощай отец, я буду ждать тебя. Будь осторожен, – попрощался я.
Затем он спустился вниз, и я услышал, как захлопнулась дверь.
Я побежал к лестнице, чтобы убедиться, что отец действительно ушёл. Я не хотел, чтобы он покидал меня. Внизу Сэм сел в кресло и, укрывшись одеялом, заснул. Тогда я подбежал к окну своей комнаты и увидел отца, который садился в экипаж. Также я видел толпу рабочих, идущих по улице в ту же сторону, куда уехал папа.
Это был последний день, когда я видел отца: 4 Июня 1884 года.
II
Шли дни, недели, уже скоро должен был быть мой день рождения, но отец не возвращался. Чтобы отвлечься, я занимался своими делами: играл в игрушки и рассматривал карты отца в его кабинете. Мой новый друг Бриг был хорошим псом, мы часто выходили во двор, чтобы порезвиться и поиграть в мяч. Я кидал, а он мне его приносил. Раньше я не встречал таких умных псов. Он выполнял основные команды, что-то вроде «лежать», «сидеть» или «голос». Но моей любимой командой было «искать!». Он гонялся за всеми предметами, что я бросал ему: мячи, палки, подзорная труба, подушка, картофелина и футляр для очков.
Когда Сэм видел, чем мы занимаемся, он ругался на нас и наказывал домашним арестом. Часто это оборачивалось курьезными случаями, когда Бриг носился по всему дому и творил сущий беспорядок. Тогда Сэм запирал его под лестницей, где он жалобно скулил, а я сидел рядом с ним и говорил ему, что мистер Дорнвиль хороший и что он просто злится за беспорядок в нашем доме.
Уличные демонстрации и забастовки не прекращались. Наступал новый экономический кризис. Люди были недовольны, и толпы рабочих бесновали по округе, даже иногда били окна в зданиях фабрик и заводов. На улице было небезопасно, поэтому Сэм никогда не отпускал меня в лавку или куда-либо еще. А из-за своей боли в ноге сам не мог дойти и до ближайшей булочной, не говоря уже о том, чтобы вывести меня в библиотеку или музей. В последние дни у него было плохое настроение, и однажды вечером он пришёл с очень грустным лицом. Раньше я никогда не видел его таким.
Бледный, как полотно, мистер Дорнвиль сел возле камина и пригласил меня к себе вниз на разговор. Я спустился из своей комнаты и увидел его таким, каким я описал его выше. В руках у него было письмо. Он держал его открытым и словно вчитывался в него так сильно, что долгое время молчал, пока я стоял перед ним и ждал его речи.
– Бедный мой мальчик, – повторял он, подняв красные от слёз глаза, и уставился в пустоту.
– Что случилось?
– Мне горько сообщать тебе эту ужасающую новость, но сегодня в порт пришло судно, капитан которого месяц назад нашёл в море