униформы в поисках распятия, которое висело у нее на шее с тех пор, как она была маленькой.
«Поклянись на кресте, перед всем добрым и святым. Господь благоволит хорошим девочкам, Энни».
Но крестика не было. В суматохе дня цепочка, должно быть, порвалась, и он пропал.
Глава пятая
Дэвид Джон Боуэн снял кольцо с мизинца потной правой руки и опустил в карман жилета, прежде чем повесить одежду на крючок в раздевалке спортивного зала. Это было простое латунное кольцо с маленькой выгравированной буквой «Б», не слишком дорогое, и даже не стоило утруждать себя тем, чтобы его прятать.
Сила привычки. И каким бы обычным оно ни было, кольцо имело для него личную ценность. Оно принадлежало его отцу. Он не знал, где папаша его взял – мог и украсть, – но теперь оно принадлежало Даю, и тот не собирался его терять. Не то чтобы у него были основания полагать, что кто-нибудь из прекрасных дам и джентльменов в спортивном зале для пассажиров первого класса опустится до кражи латунного кольца-печатки. А вот внизу дело обстояло иначе. В третьем классе нашлось несколько отчаянных персонажей – за свою жизнь он повидал достаточно мелких воришек, чтобы это заметить.
Лесли Уильямс усмехнулся, снимая пиджак и жилет. Бесстрашный Лес. Стремительный. Вообще-то это ему принадлежала мысль купить билеты. Америка – вот где водились деньги. «Человеку с талантами Дая было бы глупо туда не по-ехать», – сказал Лес. Он слышал, например, о боксере, который за один только титульный бой заработал пятнадцать тысяч.
Покупая билеты, они доплатили за посещение спортивного зала. Он оказался неплох, но не похож на тот, что в Понтиприте, где тренировались они с Лесли. Тот – строго для боксеров. С настоящим рингом, боксерскими грушами, мячами для упражнений. Там пахло потом, дымом сигар и кровью. А этот – для богатых лондонцев; с гимнастическим конем, булавами и матами для акробатических упражнений.
Очевидно, прошел слух о том, что два профессиональных боксера намереваются провести спарринг, судя по небольшой толпе, собравшейся посмотреть. Что, впрочем, не стало неожиданностью. Лес всегда притягивал толпы, куда бы ни шел. Это все его улыбка, его бравада, его любовь хорошо проводить время – и что-то еще, что люди не могли назвать, но хотели от него, даже не зная, что хотят. Когда дело касалось Лесли Уильямса, женщины имели обыкновение терять нижнее белье, а мужчины – кошельки или достоинство. Сегодня днем женщин было немного; вероятно, остальные все еще увлеченно распаковывали вещи по каютам, каждая размером с четыре общих каюты в третьем классе, или дремали после долгого обеда. Дай был разочарован. Ему нравилось, как на него смотрели эти богатые женщины. Он был мужчиной иной породы, не такой, как их мужья и любовники. Им нравились его мускулы, они хотели посмотреть, как он их использует. «В этих глазах светятся деньги», – сказал бы Лес.
Ну, женщин, может, в толпе и было немного, зато мужчин – хоть отбавляй, и Даю показалось, что он узнал нескольких щеголей, на которых ему мимоходом указали: Джон Джейкоб Астор, считающийся богатейшим человеком Америки, и Бенджамин Гуггенхайм,