места, но я ждал совсем другого. И наконец дождался.
Был очень теплый вечер. Как всегда, я выследил его на Сент-Чарльз-авеню и сразу же понял, что он чем-то озабочен. Он торопливо свернул в какую-то узкую улочку, и я подумал, что сегодня мне повезет больше.
По дороге он зашел в первый попавшийся домик, быстро, без всякого удовольствия, умертвил женщину, взял из плетеной колыбели ребенка, закутал его в синее шерстяное одеяло и вышел на улицу.
Через два квартала он замедлил шаг возле увитой виноградом железной ограды, окружавшей большой заросший двор. За деревьями был виден дом, краска облупилась на стенах, длинные витые железные перила верхней и нижней галерей заржавели. Этот дом одиноко возвышался над низкими деревянными строениями и казался обреченным. Высокие окна глядели на унылое нагромождение низких крыш, на бакалейную лавку на углу и маленький грязный бар. Большой темный сад защищал дом от мрачной округи, и мне пришлось пройти еще несколько метров вдоль ограды, прежде чем я заметил сквозь густые ветви деревьев слабый отблеск в одном из окон нижнего этажа.
Вампир вошел в ворота, ребенок заплакал, и снова все стихло. Я легко взобрался на ограду, спрыгнул в сад и бесшумно прокрался на переднее крыльцо.
Я заглянул в большое окно и увидел удивительную картину. Вечер был безветренный, душный, в такую жару лучше всего подняться на галерею, и здесь была галерея, хоть и с поломанными досками, но все же прохладная. А там, в гостиной, за наглухо закрытыми окнами горел камин. Возле него сидел мой молодой знакомец и разговаривал с кем-то. С другим вампиром. Тот жался к огню, тянул ноги в тапочках к горячей решетке, пытался поглубже запахнуть поношенный синий халат. Из лепного венка роз на потолке свисали обтрепанные концы электрических проводов, но, кроме камина, только тусклая масляная лампа освещала комнату. Она стояла на столе рядом с плачущим ребенком.
Я удивленно смотрел на это жалкое сгорбленное существо. Его лицо скрывали пряди густых светлых волос. Мне захотелось стереть пыль с оконного стекла, чтобы убедиться в верности своих подозрений.
«Вы все бросаете меня!» – тонко и жалобно сказал он.
«Мы же не можем всю жизнь сидеть возле тебя, – резко и надменно сказал молодой вампир. Он скрестил ноги, сложил руки на узкой груди и с презрением оглядел пустую запыленную комнату. – А ну, тише, – шикнул он на ребенка. – Замолчи!»
«Дрова, дай дрова», – слабым голосом попросил белокурый вампир и повернулся к своему собеседнику, и я наконец ясно увидел знакомый профиль Лестата, гладкую кожу – на ней не осталось и следа от былых шрамов.
Молодой вампир подбросил полено в огонь.
«Если бы ты хотя бы выходил наружу, если бы ты охотился на кого-нибудь, кроме этих ничтожных животных…» – зло сказал он и с отвращением посмотрел вокруг.
Только тут я разглядел в темноте на пыльном полу маленькие облезлые кошачьи трупы. Это было очень странно, потому что вампир не может оставаться