ребром ладони хмурый Железняк96,
подвел, пропитым напрочь сиплым басом.
Хрипит, – «Ужо тащите этого.., издох, слабак».
И захлебнётся в кашле, брагой с хлебным квасом.
Силен своим упорством стоеросовый дурак,
Зане́ 97 ему родней упырь иль вурдалак.
Над чашечкой цветка хлопочет мотылек.
Прошел и минул дальний хищный срок.
В глубинах памяти навек таится до костей ожог.
Ни дух, ни разум от беды не уберег.
Мы будем, как и прежде, уходя в туман…
С блаженною улыбкою глотать самообман.
Непобедим останется перелицованный упырь —
слепцам безумный98 скользкий хитрован и поводырь.
Неистребимы страх и гордость у раба —
мы жаждем зла. Врага и смерть, в восторге, возлюбя.
Всё на круги́ своя́ вернётся не спеша
Ведь свято верим мы – у упыря есть сердце и душа.
Птица несчастья
«Настоящий мужик едет в больницу только на „Скорой“ и без сознания.»
Да что ж, вы, братцы?! Эй!
Да дайте ж две секунды, с-с уки!
Я сам решу и выберу, – куда мне…
«Руки прочь! Прочь руки99!» (С)
Я до донца упал,
Треснул крашеный кафель.
Ноздри хлорка прожгла,
да идите все на фиг.
Нет, не плачьте, друзья, «не от водки же, не от простуд».
Бросьте сырость плодить. Прекратите стенания!
Настоящий мужик-сибиряк, и в больницу сдадут?
Нет уж, хрен! Только связанным иль без сознания.
Меня уводила в озябший рентген и подвал,
Не курица, белая с клювом, чудная нездешняя птица.
Зачем это, бросьте, ведь я никого не просил и не звал?
Надеялся, это со мною не может случиться.
Она выполняла простую и сложную, важную cov мед работу,
По-своему, правильно, тихо и с долей заботы.
Я/ (мы) долго сражался/ (лись) с незримым тлетворным врагом,
Но враг в моих легких, и в сердце, я в пекло влеком.
Ох! Слава богу, родные, спасибо…, да всё обошлось.
Врачам, что не выдали, грешного, – слава, поклон и почёт.
Чудна наша сила – нас выручит только авось, да небось.
Друзья, не серчайте и зла не держите, страданья не в счёт.
Сирены
Сказ
Замаливая грехи,
замалчивая грехи.
Живи, ха-ха.
Умри, хи-хи.
Так будет всегда.
Завыванье сирен —
оскоминой,
пробкой в ушах,
хлорка стен.
Дорогу себе расчищая, сквозь серые годы,
сирены горланят, истошно визжат и ревут.
Уныло покорно смиренно бредут пешеходы.
Авто горожан обреченно послушно ползут.
Сирены неистово стонут, рыдают, вопят.
Хрипит извивается боль, стекленеют зрачки.
Дикие стаи стоглавых, визжащих