баранки гну.
Рот-то один, как глазенки ни разевай!
Не запряг, не понукай.
Рисуй улыбу во всю харю.
Ладно не тушуйся, да шучу я, па́ря.»
– Да, дорогой, это как посмотреть. Если эти нули – ноль заболевших и ноль умерших, то в сумме это будет сто миллионов счастливых людей, а то и побольше.
– Постой, погоди, «помедленнее, пожалуйста, я записываю». Что-то у тебя тут арихметика хромает?
– Здесь простая арифметика не справляется, когда речь идет о жизни и смерти, дорогой.
А есть люди, такие ловкачи, те что цифирки нам рисуют, да ничем не рискуют. А мы им верим, олухи.
– Та, кто же им верит? Не смеши мои боты «прощай молодость».
– Тем более или тем не менее. Вот спрошу попутно, если бы я тебе трижды пообещал дать трешку до получки и трижды соврал, ты бы…
– Ровно двадцать семь.
– То есть, поясни?
– Туповат ты братец. Трижды девять – двадцать семь.
– А, в этом смысле? Все равно не понял. Ведь должно быть девять? Ну да ладно, как говорил Гамлет.
– Я бы тебя уже после первого раза, «вот этими ворами и грабителями» отп@@дил, мама не горюй!
– Вот и пральна, я бы тоже… перестал с тобой общаться. А ты, оказывается, Шекспира тоже читал?
– Да боже ж мой. Как там у Ляксандра Сергеича? Мы все читали понемногу. Особенно когда запор. «Это ж глыба, матерый человечище». Так кажись в анекдоте? Кто ж его, Вильяма нашего, не читал? Или это про Льва Толстого?
– Ага, спроси лучше, кто его чита́л? И что еще за шуточки санфаянсовые, когда речь идет о великом барде эпохи… это… Возрождения? – спрашиваю его.
– Вот только целку из себя строить не надо, ладно? Ты еще в херрасмент поиграй в эпоху постмодурнизму. А? Как тебе? – выпалил Петрович, сидит, смотрит на меня ошалело и сам себе удивляется. Даже протрезвел, вроде как.
– Откуда ты слов таких понабрался? Ты же щас в ЖКХ подрабатываешь, да?
– Не подрабатываю, а работаю. Это вы, антиллигенты привыкли начальству подмахивать. Так там заборов знаешь сколько? Пока их все закрасишь, такого насмотришься. Там даже Бродский недавно был нарисован, но не долго провисел. А вообще, кругом ж опа, но слова такого нет. Как художник филолоху, тебе говорю.
– Да, полностью с вами согласен, коллега. У нас тоже собственная гордость есть, так что подмахивают все, а ты сам из себя не строй… в общем ты понял. Вернемся к моему тезису.
– Шмезису.
– Что, Петрович? Не понял…
– Тебе бы всё понимать… Понималка сломаетЬся. Поясняю для особо одаренных, – не парься, это шучу я так. Блин, это просто рифма. И эти люди мне про ум говорят!.. В носу ковыряться запрещают.
– Петрович, а я ведь тебя всю жизнь недооценивал, прости великодушно, дурака-математика.
– Это у вас камень в аут, называется? Или как? Я без зубов не выговариваю.
– Не, это другое. Причем здесь каминг аут. Просто я перед тобой по старому знакомству извинился.
– Извиняю. Так ты говоришь ноль заразившихся и ноль умерших?