своим опытом, наглостью и деньгами… Может быть, они подерутся? Два самца, в схватке за женщину… Не выпустить ли мне к ним Гришу – он создаст, конечно, жуткую суматоху, но это сможет разрядить обстановку.
Минут через двадцать я вплыла в гостиную, толкая перед собой сервировочный столик с кофе и яичницей. Я была так зла, что даже успела привести себя в порядок за то время, пока готовился завтрак – я и вообще-то быстрая, но злость, нечасто меня посещающая, как будто придает дополнительное ускорение всем моим действиям.
Они сидели рядом на софе и ворковали, как голубочки. Эрик, у которого друг детства, неудачливый художник, служил уборщиком в галерее Вельмана, со знанием дела рассуждал о современном авангарде; Виктор, который разбирается в искусстве, как свинья в апельсинах, с важным видом ему поддакивал. Я буквально швырнула чашки и тарелки на обеденный стол и снова удалилась; когда я вошла в комнату снова, беседа уже перекинулась на Шемякина. Эту фамилию Костенко уж точно знал – мы с ним оба возмущались памятником Петру-анэнцефалу в Петропавловской крепости. И что же я услышала?
– Конечно, это гениально, но не самое лучшее из его произведений, – так говорил мой Витюша об этой самой ужасной скульптуре. Если раньше я готова была убить одного Витю, то теперь у меня возникло желание облить кипятком обоих этих "светских львов"!
В конце концов мы все вышли через час. Мой день был безнадежно испорчен. Эрик любезно подвез своего нового знакомца до метро (Витя – и метро!!!) и поехал по направлению к галерее; на полпути я вдруг скомандовала ему:
– Стой! Мы едем в зоопарк – или мы никуда не едем!
Меня внезапно осенило, что больше "околоискусственных" разговоров я сегодня не выдержу. Необычно молчаливый Эрик молча повернул, и мы поехали на Пресню, где роскошные башенки у ворот, построенные только в этом году, зазывали пообщаться с животными. Мы смешались с толпой детей и их родителей, и звери быстро привели меня в порядок. Я как безумная хохотала над орангутаном, которого кормили кашей с ложечки, над изумительно артистичным мишкой-попрошайкой, над несчастным фотографом, которого на наших глазах с ног до головы облил водой морж – и все это время я прекрасно понимала, что смеюсь над собой. Давно в моей жизни не случалось ничего столь же комичного!
Эрик оказался еще более стойким, чем я ожидала: он выдержал не только Гришу, но и Витю. Правда, первое время он заходил ко мне реже. Впрочем, я была убеждена, что у него параллельно со мной есть кто-то еще – на таких мужчин, как он, женщины падают сами. Но об искусстве мы с ним больше не говорили и выставок не посещали.
Впрочем, тот день для меня так просто не кончился. После зоопарка мы с Эриком зашли в недорогой ресторанчик, потом Эрик куда-то заторопился, что было в данных обстоятельствах совсем не странно – а я тоже спешила, мне надо было выгуливать Грея. Открыв дверь своим ключом, я увидела на вешалке Витину куртку – у него, оказывается, был запасной ключ от моей квартиры! Я рассвирепела, но выгнать его так и не смогла: он смиренно просил у меня разрешения остаться, потому что