почти не оставляли одну: то одна из поварих приглашала меня на кухню, якобы помочь, и заставляла мыть посуду – и, уверяю вас, мытье котлов прекрасно отвлекает от мрачных мыслей; то меня зазывал к себе кто-нибудь из моих старых знакомых и поил чаем или чем-нибудь покрепче, ведя неторопливые разговоры о том – о сем и стараясь не касаться больной темы. Но это никак не удавалось, и мы все время вспоминали Сергея. Может быть, это было и к лучшему.
Официально, все вместе, мы Сергея не поминали: на озере была своя компания, на биостанции – своя. Больше всего мне запомнилось скромное застолье, превратившееся в поминки, у Вертоградовых. Супруги Ветроградовы жили в большой, по тем временам просто роскошной палатке за территорией лагеря; спали они, как белые люди, на раскладушках, к палатке было проведено электричество, и над большим сколоченным из досок столом, за которым мы нередко собирались, горела электрическая лампа. Инна, приятная женщина, которую вполне можно было назвать не только симпатичной, но и красивой, несмотря на то, что овал ее лица с годами стремительно приближался к кругу, выглядела намного моложе Никиты, хотя я подозревала, что они ровесники. Она очень неплохо играла на гитаре и пела. В их походном лагере вместе с ними жили их дочь Китти и собачка Даша – белый фокстерьер с двумя забавными черными пятнами на груди и спине, В тот раз нас за столом собрались практически одни "старички": хозяева, я с Вандой, ихтиолог Феликс Кустов, Максим Сибирцев, который в одном лице совмещал должности начальника экспедиции (которую он, по-моему, всей душой ненавидел) и старшего научного сотрудника, его жена Эмилия, которой, наоборот, нравилась должность начальницы – почти генеральши, и еще двое сотрудников, которых я знала мало. Разговор, совершенно естественно, зашел о Сергее. Вспоминали о нем больше хорошего, чем плохого; как ни странно, я и сама почти забыла все тяжелое, что у меня с ним было связано, и помнила только о том, что он ушел из жизни в тридцать лет – для мужчины это еще даже не расцвет.
Все признавали, что в последнее время он находился на подъеме, что никогда раньше его животные не выступали так артистично, как бы заряжаясь этой артистичностью у своего дрессировщика; и в личной жизни у него тоже в последний год вроде бы произошли благоприятные изменения (это они говорили, опасливо косясь на меня). Ни для кого не было секретом, что, "украв жену у коллеги", как прямо выразился Никита, Сергей находился в весьма приподнятом расположении духа. Его давно уже не видели погруженным в столь характерную для него раньше меланхолию. Напротив, он был в эти последние месяцы очень веселым – порою слишком веселым. Из этих застольных разговоров я узнала о своем бывшем муже много нового. Например, то, что и в самом распрекрасном настроении он не переставал пить, и что в этом году он уже два раза находился на роковой грани – причем в обоих этих случаях он был в стельку пьян. В первый раз он полез после веселой пирушки купаться в шторм – и его еле вытащили, уже бесчувственного, и потом долго откачивали. Во