его ищет полиция, значит, он прячется где-то в городе. Представить только, как он напуган. Как он ужасно напуган. И как раскаивается в том, что совершил. Что убил человека, воткнул нож в тело другого человека, так что тот упал замертво на землю, и ради чего? Наверняка сейчас все в нем вопрошает: ради чего? Ради чего? Ради чего? Ради бумажника, нескольких сотен крон, безделицы. О, как же ему, должно быть, скверно сейчас.
Я приготовился к встрече с Ингвиль, но было только пять, и, чтобы убить время, я спустился вниз и постучался в дверь Мортена.
– Входите! – гаркнул он.
Я открыл дверь. Мортен, одетый в шорты и футболку, убавил громкость проигрывателя.
– Привет, сударь, – сказал он.
– Привет, – ответил я, – можно войти?
– Ну естественно, входи.
Потолки здесь оказались высокие, каменные стены были выкрашены белой краской, а под самым потолком виднелись два узеньких продолговатых окошка, почти непрозрачных. Меблировка – скромная, чтобы не сказать скудная: складная кровать, тоже белая, но с коричневым матрасом, обтянутым чем-то вроде вельвета, и большими коричневыми подушками из того же материала. Перед кроватью – стол, с другой его стороны – стул из тех, что попадаются на блошиных рынках и у старьевщиков, в стиле пятидесятых. Проигрыватель, несколько книг, среди которых выделялась красная – «Норвежское право». Телевизор на придвинутом к стене стуле.
Подложив две большие подушки под спину, Мортен уселся на кровать. Выглядел он еще более расслабленным, чем прежде.
– Неделя в проклятом универе, – сказал он, – а сколько их всего предстоит? Триста пятьдесят?
– Тогда лучше уж дни считать, – предложил я, – получится, что пять ты уже осилил.
– Ха-ха-ха! Ничего глупее не слыхал! Тогда останется две с половиной тысячи!
– Так и есть, – сказал я, – а если годы считать, останется всего семь. Но это означает, что ты и тысячной доли не одолел.
– Даже одного промилле, как выразился один мой одногруппник, – подхватил Мортен. – Садитесь же, месье! Собираешься куда-нибудь сегодня?
– С чего ты решил? – Я сел.
– Да вид у тебя такой. Причепуренный.
– Ага, собираюсь. Я сегодня с Ингвиль встречаюсь. В первый раз.
– В первый раз? Ты что, по объявлению с ней познакомился? Ха-ха-ха!
– Мы познакомились весной в Фёрде и провели вместе с полчаса, не больше. И я совершенно пропал. Ни о чем другом с тех пор вообще не думаю. Но мы переписывались.
– Ага, ясно. – Он потянулся к столу, подтолкнул к себе пачку сигарет, открыл ее и вытащил одну.
– Будешь?
– Почему бы и нет? Я табак у себя забыл. Но я тебе как-нибудь самокрутку сверну.
– Я как раз свалил от тех, кто сам себе скручивает курево. – Он кинул мне пачку.
– А откуда ты? – спросил я.
– Из Сигдала. Это такая маленькая вонючая деревня в Эстланне. Лес и безнадега. Там еще кухни производят. Кухни «Сигдал». Мы там ими гордимся. –