дефиниции, тоже иногда встречались. На третьем курсе экзамен по зарубежной
литературе у нее принимала Марианна Георгиевна Андреева, возможно, мой самый
большой недоброжелатель в институте, с которой я (не считаю уместным приводить здесь
причину, но она и сегодня для меня весома) годами не здоровался. Представляю, как была
счастлива эта рафинированная москвичка, когда жена ненавидимого ею комсорга литфака
не ответила ни на один вопрос вытянутого билета.
– Что же это вы так подкачали, голубушка… – с притворным укором пропела она, -
разве можно так небрежно относиться к серьезному предмету…
21
Марианна, не раскрывая, отодвинула по направлению к провалившейся студентке
зачетную книжку. Это означало «двойку» и автоматическое снятие стипендии.
И тут у Люси – на хрустальной слезе, с неподдельным волнением – вырвалось
чистосердечное признание:
– Вы знаете, я сама не пойму, что со мной происходит… Голова – пустая, как орех, все как-то смешалось, говорю, не зная что… Муж вечером снова привел в дом своих
дружков, напились, не давали доченьке спать, она, бедная, буквально захлебывалась от
крика! Я уж и так, и эдак, пыталась их успокоить, да где там… А как он унижал меня, показывал дружкам, кто в доме хозяин…Просила их уняться, говорила, что завтра
экзамен, хотела с дочкой уехать домой к своим родителям, а они дверь заперли и
смеются…
Я действительно ничего сейчас не соображаю, вы уж извините меня, Марианна
Георгиевна, что отняла у вас время!
Преподаватель удивленно расширила глаза и вздернула выщипанные брови. Ее
лицо выразило крайнюю степень негодования. Чувствовалось, что только что она
убедилась по поводу супруга незадачливой студентки в своих самых худших подозрениях.
Изверг и кровопийца! И еще имеет наглость вызывающе, при встречах с ней, отворачиваться в сторону!
– Как я вас понимаю, голубушка! – воскликнула она. – Ну и мерзавец он, однако!
От таких комсомольских активистов можно всего ожидать… Вы уж держитесь и будьте с
ним потверже. И знайте: общественность вам поможет, нельзя таким негодяям давать
полностью распоясаться!
Здесь Люся почувствовала, что Марианна созрела, чтобы распахнуть перед ней
свое доверчивое сердце, и стала робко собирать со стола свои бумаги. Она потянула руку
за зачеткой, но Марианна Георгиевна, опередив ее, придвинула к себе главный
студенческий документ, раскрыла и, на мгновенье задумавшись, решительно поставила
оценку, выведя справа крупную подпись.
Счастливая Люся стыдливо потупила глаза и тихо ее поблагодарила.
– Держитесь, держитесь… – пламенно напутствовала несчастную
расчувствовавшаяся преподавательница.
Помнится, был я тогда приятно удивлен, что Люся, практически не зная
зарубежных авторов, умудрилась получить вожделенную «четверку». Мне