мною выезда в Екатеринодар я получил адресованную всем командующим армиями и атаманам Дона, Кубани и Терека телеграмму генерала Деникина: «В июле текущего года между правительством Кубани и Меджилисом горских народов заключен договор, в основу которого положена измена России и передача кубанских казачьих войск Северного Кавказа в распоряжение Меджилиса, чем обрекается на гибель Терское войско. Договор подписан Бычем, Савицким, Калабуховым, Намитоковым, с одной стороны, и Чермоевым, Гайдаровым, Хадзараговым, Бамматовым – с другой. Приказываю при появлении этих лиц на территории Вооруженных Сил Юга России немедленно передать их военно-полевому суду за измену. Таганрог 25 октября 1919 года. Нр 016729. Деникин».
Телеграмма эта коренным образом изменяла обстановку. Из поименованных в телеграмме лиц член Рады Калабухов находился в Екатеринодаре, что не могло не быть известно главнокомандующему. Приказ об аресте его в Екатеринодаре мог быть выполнен лишь распоряжением местной краевой власти, согласия каковой на это у генерала Деникина быть не могло. Было совершенно ясно, что конфликт между главным командованием и Кубанской краевой Радой на этой почве неизбежен. Конечно, впредь до разрешения этого конфликта не могло быть и речи о возможности пересмотра и изменения краевой Радой самого положения о крае. Предоставив мне полную свободу действий, «carte blanche», как он выразился, генерал Деникин, ни слова мне не сказав, посылкой своей телеграммы ставил меня перед совершившимся фактом, совершенно спутывая все мои карты…
Профессор К.Н. Соколов, предупрежденный мною телеграммой, должен был ждать меня на станции Тихорецкая. В Екатеринодаре также были предупреждены о моем приезде. Я решил отъезд не откладывать, проехать в Екатеринодар и в зависимости от обстановки на месте действовать в дальнейшем.
Я прибыл в Екатеринодар поздно вечером. Отпустив встретивших меня лиц, я пригласил к себе в вагон генералов Науменко и Покровского. Телеграмма главнокомандующего лишь подлила масла в огонь. И атаман, и правительство, и Рада усмотрели в ней нарушение основных прав Кубани. Рада готовила решительный протест. Председателем краевой Рады был избран глава самостийников И. Макаренко. Для охраны Рады самостийники формировали отряд из казаков Таманского отдела, наиболее распропагандированного. Генерал Покровский вновь настаивал на самых решительных действиях, предлагая попросту оцепить Раду войсками, схватить и на месте расстрелять целый ряд лиц. После этого, по его словам, «Рада выберет атаманом того, кого ей прикажут».
Я самым решительным образом воспретил ему какие бы то ни было выступления, аресты и т. п. без моего на то разрешения. Сам я решил, не останавливаясь в Екатеринодаре, проехать в Кисловодск, где выждать в зависимости от дальнейшего хода событий возможность действовать. Генерала Науменко я просил ежедневно по прямому проводу осведомлять меня об обстановке. Тут же на вокзале я написал письмо генералу Лукомскому, которое и отправил с состоящим в моем распоряжении полковником