настроя. Упрощенно можно сказать, что в этом случае второй постулат символа веры ([веруем] …в Иисуса Христа, Единственного Его Сына, Господа нашего) поглощает первый (веруем в Бога, Отца Всемогущего, Творца неба и земли). Весть о примирении в той или иной мере отсоединяется от того самого творения, где это примирение произошло. В результате все, что не относится напрямую к евангельскому благовестию, становится ненужным или неверным. Все творение пренебрегается и теряет ценность. Часто слышны голоса харизматов, говорящих на постмодернистский манер: «Я не желаю говорить о политике, я предпочитаю проповедовать евангелие». Риторически хитро, ведь какой христианин не желает проповедовать евангелие? Но действительно ли можно противопоставить одно другому? Нет! Что же хочет сказать человек такими словами? «Мне неинтересна политика и общественная жизнь, так как все это неважно по сравнению с завоеванием душ». Слово «политика» становится в этом контексте удаленным, расплывчатым понятием. Оно теперь обозначает все общественно-культурные формы, с которыми человек не желает вступать в контакт.
«Мир» в описанной выше схеме означает все, окружающее человека, и понимается, как нечто в корне опасное и извращенное. Люди не видят различия между миром, сотворенным Богом, и пропитанной грехом и враждебностью к Богу системой, духом и направлением в мире. Здравомыслящий креационизм предполагает, что мир (творение) хорош и полезен, так как он сотворен Богом. Творение – это необходимое место, где разыгралась драма примирения. Искупление не подвешено в пустоте, а укоренено во времени и пространстве. Творение находится под влиянием последствий человеческого грехопадения, но из-за этого оно не становится полностью демонизированным и бесполезным. Напротив, оно было благословенно и освящено кровью Иисуса, стекавшей на землю с креста. Человек, даже в своем падшем состоянии, несет в себе образ и подобие Бога. В человеке есть достоинство, ценность и красота, причем не только в христианах, но в каждом сотворенном человеке, независимо от религии, пола, расы или национальности.
Часть такого «образа и подобия» Божьего в человеке – это его разум, душевная жизнь, опыт и свободная воля. Каждый человек сотворен уникальным, с неповторимым набором личных качеств. Личность человека выражается во всем, что он творит, – а не только в проповеди, – и это приводит к культурному многообразию. Как-то в антикварном книжном магазине в Чикаго мне встретился один человек. Он высказался о своем детстве следующим образом: «Я вырос в церкви. Там было четыре голых стены и одна Библия». В его грустных глазах можно было заметить тоску по поводу скудости христианской культуры.
Стремясь к посвящению всем сердцем и сопротивляясь всему, что мы называем традиционным, скучным, номинальным христианством, мы попали в колею. Как в евангельских, так и в новых харизматических церквях мы чаще всего полностью избегаем творческих проявлений. Вместо изысканных украшений (к которым мы