еще повезло, что у мамы температура и она пошла спать засветло.
Я извинилась и пообещала, что этого больше не повторится, и уже собиралась идти спать, когда он сказал, что ему нужно сказать мне что-то важное.
– Завтра, папочка. У меня был плохой день.
Он положил мне руки на плечи усадил меня на табурет.
– Я поговорил с ним, – сказал он.
– С кем?
– Как это с кем?!
– Па, я же тебе сказала, у меня был плохой день. Можно я пойду спать?
– Он говорит, что не думал об этом, но ему это подходит. Более того, он рад!
Только в этот момент я поняла, что он имеет в виду Эриха. Я провела по лицу руками и вытерла глаза папиным носовым платком.
– Но почему ты не спросил у меня разрешения?
– Да ладно, малышка, я же пытаюсь тебе помочь, а ты так со мной обращаешься? Ты не хочешь выходить за него замуж? Хочешь всю жизнь притворяться, что складываешь скатерть?
Никогда еще я не чувствовала себя такой растерянной, в висках стучало, я захлебывалась слезами.
– Но я ему хоть нравлюсь? – единственное, что я могла спросить между всхлипываниями.
– Конечно, ты же такая красивая!
– Это для тебя я красивая. А ему-то я нравлюсь?
– Да как ты можешь ему не нравиться, можно узнать?!
– А мама? Кто скажет маме? – злорадно огрызнулась я, подавленная всей этой ситуацией.
– По одной проблеме за раз, – сказал он и протянул руки, чтобы обнять меня. Его глаза буквально вылезали из орбит от моего непривычного поведения.
– Можно я пойду спать?
– Скажи мне хотя бы, хочешь ли ты выйти за Эриха замуж.
– Я не против выйти замуж за Эриха, – ответила я, поднимаясь с табуретки.
– Но если ты хочешь этого, почему продолжаешь хныкать?! – крикнул он, вытряхивая пепел из трубки.
Я не могла вымолвить ни слова, и тогда он подошел ближе и обнял меня крепче, чем когда я вернулась с выпускного экзамена.
– Я рад, Трина. Он сирота, бедняк, и у него самый маленький участок земли в деревне. В общем, у него есть все шансы обречь тебя на бедность и голод! – и он засмеялся, надеясь, что я тоже наконец засмеюсь.
Мне понадобилась неделя, чтобы прийти в себя после того дня. Когда я наконец успокоилась и уложила все в голове, я подошла к маме и спросила:
– Итак, я могу выйти за него замуж?
Мама продолжила вытирать пыль и, даже не оглянувшись, ответила:
– Делай что хочешь, Трина. Ты слишком остра на язык, чтобы с тобой спорить. Если бы тебя интересовало мое мнение, ты бы спросила меня раньше.
Большего я от нее и не ждала.
Глава седьмая
Когда папа повел меня к алтарю в церкви, которую Майя украсила цветущей геранью, мне с трудом удавалось сдерживать слезы. Не из-за волнения, а потому что в тот же самый день Барбару посадили в машину и отправили в ссылку. Они обращались с ней хуже, чем с проституткой, заставив идти по улицам с наручниками на запястьях. У меня было белое накрахмаленное платье с оборками, волосы, заплетенные в