самое яркое, талантливое, учёное представляется самым опасным, хотя…»
Давеча одна из замечательных умничек и моих самых ценимых читательниц, «обозвала» вашего покорного слугу снобом, сердито обвинив меня (а точнее, мои тексты) в следующих «страшных» грехах (ежели я правильно помню порядок): снобизм, лень, нелюбовь к читателю. Что ж, упрёки в снобизме и лени я с удовольствием принимаю (слегка гордясь даже, что в том же обвиняли и любимого Набокова, а Пруст и вовсе обвинял в них самого себя), но всё ж замечу, что если считать определением снобизма «тщательное следование вкусам, манерам и пр. высшего света и пренебрежение всем, что выходит за пределы его правил; претензии на изысканно-утонченный вкус, исключительный круг занятий и интересов»[72], то в моём случае справедливо лишь не «пренебрежительное» даже, а – вполне себе равнодушное отношение ко всему, что выходит за рамки моих[73] интересов, привязанностей и любовей. Не более.
Потому как именно текст – то самое единственное место, в котором я считаю собеседника (или, чаще – собеседницу) априори равными себе, достойными уваженья, и поэтому-то[74] совершенно не пытаюсь подстраиваться под их настроения, желания или ожиданья[75]… Скорее всего, это просто – возрастное, но ведь и игра безотчётного неба в тексте достигается опытом[76]… И чем дальше, тем яснее понимаю я, что ежели кому-то незачем этот текст[77], то пусть откупорит шампанского бутылку… иль перечтёт – ну что-то там ещё[78]. Моё же дело – просто позвать в сказку, в текст, иногда – насмешливый, иногда – с лёгким привкусом сновиденья или ужаса, полюбоваться жемчужностями океана или мреющими облаками, поулыбаться, поразмышлять или попечалится чуть, побродить с вами в тех самых литературных и философских слегка лесах[79]…
Но в том, что касается постоянства и ограниченности мест прогулок, тех самых книжных предпочтений и ссылок – увы! Я всё так же соглашаюсь с Борхесом, что почти у всякого плохого писателя можно найти пару хороших страниц. Но… зачем!?[80] Зачем, уподобляясь некоему легендарному петуху, искать где-то жемчужные зерна[81], тогда как у любимых авторов в текстах – кругом сплошные сокровищницы: ожерелья, жемчуга, рубины[82], золотоносный песок…
Ну и (в качестве небольшого само-оправданья) добавлю, что обычно достатошно легко включаю в long-list (ну… не в «Избранное» же, разумеется, о котором см. чуть дальше – «Игры в списки»[83]) любого понравившегося, в меру «конгениального»[84] автора, прошедшего испытательный срок – своим вторым[85] текстом. Итак, со снобизмом – разобрались, надеюсь?
Так, что у нас далее по списку? Сверимся с картотекой[86]… О, да! Лень. Тут всё более чем справедливо. Мало того, моя лень – внутренняя, исходная, истомная, не видящая вовсе стимулов к своему преодоленью. Да и вправду, зачем!?[87]
И,