сразу съел в одну «харю» две банки сгущённого молока, на посту меня скрутило[14], ну и как медик вы последствия себе представляете. С тех пор я не переношу сгущенное молоко.
– Поэтому вы дружны с Далем? – звонко засмеялась Наталья Николаевна,
– Через месяц после этого события, он в полевых условиях оперировал мне осколочную рану на руке и спас ее от ампутации, – тихо сказал седой пожилой мужчина.
– А теперь мой вопрос, разрешите?
Наталья Николаевна кивнула.
– Ведь это был не Дантес? – неожиданно спросил адвокат,
– Не Дантес, – спокойно подтвердила Наташа, – Жорж был пустым местом, я его презирала, это его бесило. Я общалась с ним в свете только ради сестры, та в него влюбилась до умопомрачения. Ее понять можно, у меня муж и четверо детей, я принята при Дворе, а она старше, ее никто не сватает и вполне реальна перспектива засохнуть старой девой. Знаете, почему я до первого вызова не верила, что Саша выйдет с Дантесом на поединок? Я думала, что он побрезгует выйти на поле чести с этим, – тут Наталья Николаевна в нервном раздражении употребила общепринятое в России матерное обозначение слова «гей».
– Да, да, – видя сомнение и удивление на лице собеседника чуть громче продолжила Наталья Николаевна, – Дантес был именно таким, причем не в силу психофизических отклонений, он вполне сознательно подставлял свой anus,[15] ради денег, положения в свете и карьеры в гвардии.
– Я конечно читал письмо Карамзина (сын историка) и к брату где он пишет: «Начинаю с того, что советую не протягивать ему руки с такою благородною доверенностью: теперь я знаю его, к несчастью, по собственному опыту. Дантес был пустым мальчишкой, когда приехал сюда, забавный тем, что отсутствие образования сочеталось в нем с природным умом, а в общем – совершеннейшим ничтожеством как в нравственном, так и в умственном отношении. Если бы он таким и оставался, он был бы добрым малым, и больше ничего; я бы не краснел, как краснею теперь, оттого, что был с ним в дружбе, – но его усыновил Геккере по причинам, до сих пор еще не известным обществу. Геккере, будучи умным человеком и утонченнейшим развратником, какие только бывали под солнцем …»[16], но не полагал, что речь идет об этом явлении.
– Как Вы наивны, – с сожалением заметила адвокату с сорокалетним стажем Наталья Николаевна, и далее едко продолжила:
– Карамзин Андрей Николаевич, был предельно деликатным человеком, но в письме брату ясно дал понять, что это такое Жорж Дантес. С чего бы это бездетному развратнику, послу Нидерландов в Российской империи барону Геккерену усыновлять нищего молодого красавца и давать ему немалые деньги на светскую жизнь? Вы процитировали письмо Карамзина к брату. А вот что вспоминал о Дантесе его сослуживец князь Александр Трубецкой: «И за ним водились шалости, но совершенно невинные и свойственные молодежи, кроме одной, о которой мы узнали гораздо позднее. Не знаю, как сказать: он ли жил с Геккерном, или Геккерн жил с ним… В то время в высшем обществе было развито бугрство.[17]Судя по тому,