расплатилась. Они раскланялись с артистом. И пошли к выходу с площади. Александр Сергеевич был оживлен, разговорчив, сиял белозубой улыбкой, он был по-настоящему счастлив, безоблачно счастлив как бывает счастлив ребенок получивший заветный подарок на Новый Год. Сколько не считай себя гением, а все равно червячок сомнения иногда грызёт, особенно в те минуты, когда вдохновение уже покинуло, а взамен пришла затяжная депрессия. А тут столько лет минуло, а потомки все равно: помнят; любят; читают; ставят спектакли, это ли не счастье для поэта?
– Знаешь Наташа, -сияя северным солнцем делился Пушкин, – я уже вижу свой новый роман, роман откровение, роман благодарность к тем, кто читает меня через двести с лишним лет после моего рождения.
Наталья Николаевна устала от эмоций, от прогулки и озябла на ветру. Она не хотела говорить о романе, не хотела лишать Сашу счастья, рассказывая об интернет засранцах, которые норовят обгадить всё что увидят или прочитают, а уж роман Ганнибала о Пушкине не оставят без своего внимания, сладостно грязью его закидают. Хотя завистники критиковали и сплетничали про Пушкина и в девятнадцатом веке. В человеческих отношениях ничего не изменилось.
Увидев вывеску кафе, Наталья Николаевна подумала: черт, с ними с этими ценами, а вот если я сейчас не переведу дух, то просто свалюсь.
– Зайдем кофе выпить? – предложила она.
Пушкин согласился, ему было всё равно, он уже в думах начал писать свой роман.
Мест в уютном и теплом кафе не было, но немолодой любезный господин сидевший у окна за столиком один, увидев измученное красивое лицо Натальи Николаевны пригласил их за свой стол, его коротко с достоинством поблагодарили. Подбежал официант, сделали заказ, потом сняли верхнюю одежду. Не спеша, наслаждаясь теплом, вкусными запахами в помещении пили кофе. Господин за столиком поглядывал на Пушкина.
– Вы что-то хотите спросить, сударь? – доброжелательно поинтересовался Пушкин,
– Иван Андреевич Крылов,[25] – представился господин, Пушкин отметил, что в отличии от знаменитого баснописца этот господин сухощав, подтянут и аккуратно одет.
– Ганнибал Петр Абрамович, – назвался Пушкин, Наташа просила его в обществе называться псевдонимом, чтобы избежать ненужных ассоциаций и скандалов.
– Наталья Николаевна, – без упоминания фамилии представилась Наташа и подумала: а почему этот господин обратил внимание на мужчину, он случаем не из этих? Вот ведь беда то какая, мало от баб суженого уберечь, так еще и охранить его от этих. Тяжела ты долюшка обычной русской женщины в третьем тысячелетии, мало ей пожаров, машин с кучей лошадиных сил, рыбалок, военных конфликтов по всем частям света, низких зарплат, мужского алкоголизма, еще и эти до кучи. Не удивительно, что на нынешний день женщины не больно то рожать стремятся.
– Я в молодости гримером на киностудии работал, – заговорил Иван Андреевич, – и знаете поражен, если вам одеть парик, нацепить бакенбарды, соответственно одеть, то вы и есть Пушкин.
– Не преувеличивайте,